Охота на сенсея СС

Это правдивая история. Её необычные моменты никак не ущемляют реалистичность жизни и все природные права читателей. Все совпадения непредсказуемы и явлены в свободном порядке. Из уважения к участникам описанных событий текст может читаться вслух или молча или произвольно.

* * *

— Хочу сказать, хотя и не в тему! — громовой голос Арн заглушил речь тостующего, шум стих, только приборы позвякивали. — Вот человек рядом со мной. Может быть, с виду он неказист, но я не о казистости, а о том, что за этой скромной наружностью скрыто. Знаете ли вы все, что внутри этого человека, — на моё плечо опустилась крепкая ладонь, — сердце льва викингов и бесстрашный разум космического первооткрывателя? Замолчите и посмотрите на него!!!

Рука Арн вдруг подхватила меня, подняла из-за стола и почти усадила себе на плечо, но тут же дрогнула, сзади раздался тонкий свист, послышалось кряхтение, и мы оба завалились набок, на пару солидных дам при полном боевом параде. Падая, я схватился за скатерть и потянул её за собой, загрохотала посуда, зазвучали крики и начался погром. Под мощным телом Арн визжали тётки, кто-то, матерясь, полз по банкетному столу, распихивая блюда и тарелки с едой, звенело бутылочное стекло, уже в нашу сторону летели столовые приборы, котлеты со свистом рассекали воздух и шмякались о стену. Я откатился под стол и попробовал оценить масштаб хаоса. Половина гостей, судя по количеству ног, ещё была за столом, другая половина, видимо, была на столе. Там происходила хмельная драка, в неё вовлекались новые бойцы, в ход пошла мебель и электрошокеры с перцовыми баллончиками. Куда пропал Кум, когда он так нужен? Его заметных жёлтых мокасин и синих носков нигде не было видно.

Я повернулся к Арн. Она ворочалась, лёжа на боку и отбиваясь ногой от какого-то балбеса с облитым соусом лицом.

— Кто это сделал? — крикнул я Арн и швырнул в балбеса куском какой-то непонятной жратвы. Попал ему в лоб, он отвлёкся и тут же пропустил короткий, точный удар в пах.

— Кто делает — невежественен, ибо не понимает Пути, — изрекла Арн, поднимаясь.

— Понял тебя, — я тоже вылез из-под стола. — Идти можешь? Нужно найти Кума и эвакуироваться из этого дурдома.

Арн пока идти не могла, хотя ловко отбивалась от наседавших гостей. Банкетный зал сотрясал грохот, маты и включенная неким весёлым полудурком энергичная музыка. Я стал двигаться в сторону кухни, огибая очаги мордобоя, уворачиваясь от посторонних клешней и кулаков, обходя в меру шокированных официантов, которые снимали побоище на телефоны. В бесноватой толпе Кума не было. Его задание было простым, но требующим мастерства и изящества. Нужно было завладеть телефоном одного важного гостя — холёного чиновничка в дорогом блестящем костюме, будто натёртом салом. В телефоне была вся жизнь его хозяина: сексуальные интересы, скучное хобби, финансовая забота, но главное — контакты, точнее один, интересующий нас контакт. Мы уже знали, что чинуша встречался с контактом на пати в его загородном доме месяц назад. Нас интересовала вся информация, телефонный номер, айпи, любые цифровые следы. Ни Кума, ни его цели я ещё не видел.

Пока Арн надевала кому-то на макитру супницу, я заглянул в кухню. Там было безлюдно, я ринулся по кухне вперёд к дальней двери, прихватив увесистую пустую кастрюльку. За дверью было что-то вроде курилки, там одиноко скучал на железном стуле Кум.

— Медитируешь? — я осмотрел его, с ним всё было в порядке, как всегда.

— В процессе, — ответил Кум и посмотрел на мою кастрюльку. — Вывел клиента покурить, тут веранда, но разговор не заладился, у него скрутило живот, запричитал «срачка, срачка, не могу» и занял кабинку, — Кум кивнул на дверь напротив. — Засел, жду уже минут пятнадцать.

— Мог заснуть? — я подёргал дверную ручку, закрыто. — Времени у нас не так много, вакханалия слишком громкая.

— Не всякая номенклатура пить умеет, — Кум пожал плечами.

Я разогнался и с ноги вышиб хлипкую дверь. В тесном туалете на унитазе сидел красномордый дядя с каплями наушников в ушах, мутно уставившись в свой телефон. Я взялся за его золотистый гаджет и потянул на себя. Красномордый удивлённо поднял глаза и потянул телефон к себе, начал что-то мычать. Я отоварил его кастрюлькой по кумполу, дядя поник, я выхватил из его мягких ладоней аппарат и положил себе в карман брюк. Разворачиваясь, бросил Куму:

— Уходим. Я за Арн, ты вызывай эвакуацию к этому выходу. У нас пять минут, плана Б теперь нет, действуем по ситуации. Если что, растекаемся поодиночке, без звонков, встречаемся завтра на точке Джа.

— Это растаманский клуб что ли?

— Чуть выше, рядом с синагогой. Ходу!

Я вернулся в зал, дерущихся ещё разнимали, пьяненькие илиты третьего уровня кичились своей самооценкой, размахивали конечностями. Многие валялись на полу без сознания. Это были жертвы действий Арн. Она увидела меня, я кивнул ей, и мы двинулись к кухне. Арн на ходу одним движением руки отодвинула в сторону двух бухтевших официантов и повара. Плечи её куртки были усеяны кусками салатных листьев, в волосах запутался морковный кружок. На ходу я передал ей ампулу Депропелалола. Она сломала стеклянное горлышко и быстро втянула одной ноздрёй газ.

Мы выскочили на свежий июньский воздух. Шелестели липы, пели птицы, с визгом затормозил перед нами оранжевый семейный минивэн. Рядом с бородатым водителем сидел и махал нам рукой Кум. Мы заскочили в машину и, ускоряясь, помчались по городу.

Если представлять музыку к произошедшему банкетному дебошу, то это быстрый, грязный, тупой хардкор. Но этот стиль подходит не только сегодняшнему шоу, он с нами всегда, наша тема. По сложившейся традиции у меня созрел куплет к песне:

* * *

Из досье.

СС известен под кличкой Сенсей, потому что чем бы и как бы он не занимался, ему нравится делать это с позиций уважаемого учителя, наставника. Это специфический индивидуум — не то чтобы яркий или многосторонний, просто выпуклый в силу раздутого эго и дурного, хотя и предприимчивого, характера.

Родился сенсей СС где-то в середине прошлого века. Точную дату рождения он скрывает, а место его рождения разведали журналисты, это США, Висконсин, а затем ранний переезд в Калифорнию, Ирвайн. О детстве СС известно крайне мало. Определённо то, что из его приблизительно семидесяти лет общего возраста где-то полвека он осваивает карьеру отъявленного мудака, и детские годы сюда не относятся из-за малого спектра возможностей и болезненности.

СС рано начал монетизировать своё мультикультурное происхождение. Заявлял об ирландских, английских, германских, голландских корнях, а позже — о корякских и бурятских, якобы определённых ДНК-тестом, которого никто никогда не видел. Это, по мнению сенсея СС, открывало ему больше возможностей для деловых контактов в разных областях. Расследователи из американских СМИ выяснили, что его мать была, скорее всего, голландкой, без других европейских составляющих. О своей еврейской крови по отцу СС не упоминает, как будто стыдится этого. Вероятно, он считал это невыгодной позицией в деловых переговорах с WASPs. СС — Стефан Сагель, полная фамилия по отцу — Цигельман. После поздних заявлений о глубоком и серьёзном переходе в буддизм, еврейские корни сенсея легко превратились в бурятские с намёком на камчатскую бабушку. На всякий случай упоминались далёкие предки из Карелии, Беларуси, Украины. Один раз СС вспомнил своего прародича из Внешней Монголии, на что тоже были свои причины. Хотя сам сенсей больше всего похож на гавайца-полукровку, эту карту он ещё ни разу не разыгрывал.

В молодости, по моде тех лет, СС заинтересовался восточными рукопашными боями. Завёл знакомства, с помощью отзывчивого японского старика-дворника попал в Осаку, где наблюдал и, возможно, обучался в школе боевых искусств. Знакомство с японкой, семья которой владела этой школой, переросло в брак. Затем СС вошёл в семейное дело при поддержке японского тестя. После инструкторский бизнес по модным ориентальным единоборствам переехал в Калифорнию, для повышения прибыльности. Пока делами занимались его партнёры, СС уже развёлся с женой, продолжал наезжать в Японию и планировал новые бизнесы.

Покуда вокруг восточных боевых практик ещё не остыл интерес общества и там крутились средства, СС заводил полезные связи в Голливуде. Его карьера складывалась удачно, до недавнего времени с его участием, даже фрагментарным, было наштамповано около 100 фильмов. Их сюжеты и художественная ценность не просто оставляют желать лучшего, но находятся на нулевой отметке, стремясь в отрицательную сторону. Почти все картины с СС после первых пяти-шести были на любителя, для любителя и благодаря любителям, поэтому выходили не в кинотеатрах, а сразу на DVD.

Кинобизнес сенсея богат на идиотские, некрасивые и даже мерзкие события. Одно дело — смелые разборки с продюсерами-шантажистами и нанятой ими настоящей итальянской мафией, которые, скорее всего, выдуманы сенсеем для повышения своей значимости. Совсем другое — несколько десятков исков от актрис, моделей, ассистенток и т. д. — в сексуальном насилии и домогательствах. Иски были отозваны или обвинения оказались сняты, поскольку сенсей работал с непотопляемыми адвокатскими конторами. Где-то между этих двух крайностей — выдуманным «героическим триллером в жизни» и бабуиновыми повадками в сексуальной области — лежали мелкие садистские наклонности в отношении коллег. Речь идёт о намеренном избиении каскадёров во время съемок, хамском отношении к сотрудникам и тому подобных вещах. Инцидент с дефекацией СС при свидетелях во время закадровой схватки с одним из постановщиков трюков провонял на весь мир. Спасти репутацию СС помогла только безостановочная бурная деятельность в разных сферах.

Он открывал рестораны, выпускал газировку, запускал собственное телешоу, собирал кантри-блюз группу, продвигал крем для рук, спутался с оружейными лоббистами, занимался криптовалютой с судебными последствиями, организовывал торговлю холодным оружием и принадлежностями для чайных церемоний. Пару раз СС успел недолго послужить замом шерифа в разных округах в чисто рекламных целях. Среди этой активности успел придумать свой брэнд — райкидо. Это смесь японских единоборств, синкретических ритуалов и нового верования в то, что при помощи рукопашного боя можно достичь рая при жизни (что бы это ни значило). В то же время сенсей заявлял, что он — действующий жрец одной из японских сект, практикующих одержимость божествами. Бурятская кровь помогла ему в поздний период влиться в официальный буддизм и наладить связь с одним из верховных тибетских лам, Палдрубом Тенбухом Сосодом.

Из-за тибетского курса поле деятельности СС в Китае стало нулевым. В Японии также без энтузиазма воспринимали неразборчивого каратиста-гайдзина. Сенсей предпринимал безуспешные попытки поднять кинопроизводство, но сам его подход к кино теперь вызывал смех даже у бывших поклонников из 80-90-х. Он записался в защитники окружающей среды и вымирающих видов, но на этом поприще не смог достичь и доли успеха подрастающих шведских школьниц. Недостаточно освоенным оставался для СС восточноевропейский рынок. Туда он и направил свои усилия. Магией кино пользоваться уже не получалось, остальные бизнесы были мелкими для их переноса на новые территории. Тогда сенсей решает вкладывать свой символический капитал.

Так начинается его политическая карьера в роли свадебного генерала и церемониального «посла, консула, представителя» чего угодно. В этот период он становится гражданином Венгрии, где пару раз подбадривал своими инструкциями спецназ, а позже, после пяти настоятельных попыток, получает российское гражданство. Дальнейшая активность СС позднего периода, особенно во время войны, изложена в отдельном виде с подробными описаниями, свидетельствами, финансовой отчётностью, фото и видеоматериалами.

Сенсей был много раз женат, у него большое количество детей от всех браков и внуки. Последняя супруга объекта — лаосская метательница спиц и переводчица Хансоуда Тхаммавонгса. От СС у неё дочь. Бывшие жёны сенсея описывают его в диапазоне от «нежный, внимательный» до «тиран и агрессор». Очевидно, это воспоминания о разных временных отрезках знакомства с ним.

СС безэмоциональный, как олень или стручок фасоли. При этом болезненно самолюбив, обожает моральное доминирование, роль гуру, хвалебные речи. К преклонному возрасту он располнел, стал похож на мексиканского наркобарона из дешёвого боевика, выходящего сразу на DVD. Считает, что его уровень — это самые сильные мира сего, главы государств, лидеры конфессий, не меньше. Они с ним спорадически общаются ради привлечения аудитории к инфоакциям, пиара, пропаганды, расширения электоральных возможностей.

Опасность в том, что сенсей СС, ощущая, что идёт последнее десятилетие его активной фазы, в своих политических предприятиях способен на необдуманные, неадекватные, радикальные поступки. Его аудитория на новой территории — недалёкие, ведомые люди, видящие вместо живого СС его искусственный образ. Они не осознают, что перед ними аферист, скрывающий за «общественной деятельностью» только личные выгоды и готовый ради преференций на самые опасные для людей авантюры. СС — злобный циник, лжец, манипулирующий всем, до чего способен дотянуться. Ему безразличны последствия его поступков для окружающих, поэтому он готов использовать свой имидж для любых махинаций с общественным мнением. Он готов быть ширмой, показным послом, стоять в президиумах, разрезать красные ленточки лишь бы иметь гарантии обеспечения от власти. Через него всё ещё можно пудрить мозги большой части населения, ценящей дешёвый пафос и верящей в иллюзорные образы. СС открыто поддерживает людоедские тезисы, откровенную ложь, не чураясь роли одного из контролёров для стада, чтобы оно оставалось в своём загоне и не теряло инстинкта исполнительности.

Примечание к видео 1.

СС играет концерт со своей группой и бэк-вокалистками. Поёт невыразительным высоким голосом. Манера игры на гитаре стандартная, механическая. Соло однообразные. Один из самых бессмысленных музыкальных проектов среди киноактёров. Если не считать сборов, о которых нет точной информации.

Примечание к видео 2.

Коллекция мечей, ножей, ружей и пистолетов СС в одном из его американских домов. Есть золотой китайский АК 45 (позолота), российский автомат «Гроза» ОЦ-14 и венгерский AMD 63 (одни из худших в мире). Отдельно на стене в рамочке — чёрный хлыстик.

Примечание к видео 3.

Ранняя японская запись, где молодой СС на татами демонстрирует своё мастерство. Движется экономно, уходит ловко, противников не щадит. Разбрасывает, сбивает с ног и заламывает кисти рук сразу 10 соперникам. В зале вежливо хлопают. Всё напоминает азиатские боевики: отрепетированные движения, узкий диапазон атак, преувеличенные кувырки в воздухе и размашистые падения от действий СС.

* * *

Я посмотрел на синагогу, на закатную облачность и вернулся с балкона в комнату. Все были в сборе: Арн заняла диван, Кум лежал поперёк кресла. Я закрыл файл с досье на ноуте и посмотрел на Кума:

— Как только данные подтвердятся, дополни ими досье.

— Слушай, а для чего ты это досье составлял? Инфа общедоступна, мы и так в курсе всего.

— Я, Кум, таким способом пересиливал себя. Мне тяжело даётся письмо, не люблю это, не моё. А тут решил — преодолею свой барьер, заодно совмещу своё усилие с нашим делом.

— Кажется, получилось неплохо.

— Казёнщина, — отозвалась Арн.

— Согласен с вами, — я вздохнул. — Собирался сначала написать рассказ, но вышло досье.

Я закрыл ноутбук. Висела пауза. Вчерашняя операция нуждалась в обсуждении. Я начал.

— Арн, кто тебе наливал алкоголь?

— Не наливали. Незаметно подменили хайбол.

— Ну, а ты по обыкновению пьёшь большими глотками и залпом.

— По-другому не умею.

— Это почти нарушило наш план. И странно, как быстро вспыхнул общий пьяный психоз.

Лицо Арн непроницаемо, ей неведомо чувство неловкости, только растерянность, в крайне редких случаях.

— Я не пил, — отозвался Кум. — Сразу взял в оборот объект. Может, что-то с напитками было не то?

— Скорее всего, — согласился я. — Есть препараты, в микродозах многократно усиливают эффект опьянения. Спецразработки. Как мой Депропелалол, только наоборот.

— Наверняка использовались на банкете. Только зачем? Может, нас спалили?

— Официанты, администратор и повар. Трезвые, снимали бедлам на телефоны. Возможно, кто-то из них или они все. Для шантажа, ради прикола, а может быть, у них там свой бойцовский клуб.

— Обслуга разносит илиты изнутри?

— Почему нет. Не думаю, что нас спалили, хотя вероятность есть. В любом случае завтра мы уже в другом городе.

— Где дорога, там и путь, — сообщила Арн. — Едешь на день, бери аргументов на неделю.

— Усы, лапы, хвост — вот наши аргументы, — кивнул я. — Кум, данные подтвердились?

— Только что, — он со скрипом повернулся в кресле и показал экран телефона.

— Отлично. Впереди у нас промежуточная цель, утром выдвигаемся, — проходя мимо Арн, я показал пальцем на рукав её куртки с парой кровавых брызг от банкета. — Смой на досуге.

* * *

Отношения у нас в группе взаимоуважительные. Они не деловые и не рабочие. У нас не бизнес и не работа. Мы независимы и выполняем свою задачу. Наши связи друг с другом не сексуальные и не дружеские. Мы на одной волне, это единственная наша связь. У нас нет истории, программы действий, манифеста и прочих маркеров, определяющих конкретный загончик. Всё, что можно о нас сказать — нас трое и мы эффективны.

Арн, она же Арна. Около 30 лет. Рослая, 192 см, атлетически сложенная, в идеальной физической форме. Если использовать клише, то внешне это женщина-качок. У неё превосходные бойцовские навыки, поразительная реакция, хороший самоконтроль. На моей памяти с ней ещё не смог справиться никто. Надёжна, проста в общении, но что у неё в голове — никому не ведомо. Она всегда читает что-то неожиданное и иногда изъясняется афоризмами или научными терминами. С любой техникой «на ты»: от мотоцикла до башенного крана, от теплового насоса до ручного пулемёта FN.

Раньше её происхождение называлось бы пролетарским. Но сегодня нужна другая терминология. Арна — дитя индустриальной эры в постиндустриальной фазе. Именно такие люди лучше всех подготовлены к выживанию во времена катастроф и апокалипсисов. В ней отличное сочетание уравновешенности и нетривиальности. Самодостаточна, асексуальна, хорошо концентрируется на любой задаче. И ещё: на неё ураганным образом действует даже минимум алкоголя. Она становится буйной, сокрушительной и неуправляемой. Сил прибавляется втрое, выглядит это страшно и завораживающе. Она не берсерк, берсерки мифические, а Арна настоящая, настолько, что можно потерять голову.

Кум, он же Кумуленко. Около 30 лет. Среднего роста, среднего телосложения, умеет хорошо одеваться и плодотворно общаться. Если использовать клише, то внешне это красавчик. Черты лица все правильные, ослепительная улыбка, располагающие мягкие манеры, идеальная причёска. Общительный, открытый, отзывчивый, внимательный. Есть у него одна уникальная способность. Он вызывает симпатию, эмпатию, даже влюблённость у всех, с кем сталкивается непосредственно. Это человек-афродизиак, человек-феромон, сопротивляться его обаянию невозможно. Я впервые встречаю настолько сильный дар очарования у представителя рода человеческого.

Кумуленко происходит из профессорско-артистической семьи. Будь у него актёрские данные или просто желание, быть ему кинозвездой первой величины. У него лёгкий характер и множество иногда удивительных связей из-за его необычного дара. Для таких, как он любые двери открываются за пару минут, а встреченные визави ещё сутки пребывают под впечатлением. Кум — гражданин глобального цифрового мира, о котором знает всё, что нужно и постоянно следит за передним краем.

Есть такое расхожее мудрствование: никто не идеален. Было бы идеально, говоря о своих товарищах, забыть любые их недостатки. У каждого в прошлом что-то было. Арну с детства пытались сделать «такой, как все», гнули, ломали и промывали. На сопротивление ушли годы. Куму с его даром пришлось нелегко. Однолюб, для него его третий брак был уже слишком, туманная история. Все, кто оказывался рядом, хотели его, дружить с ним, работать с ним и так далее. Ускользание, исчезание стали его темой. Но он везунчик, которого и ненавидеть-то невозможно.

Ну и есть ещё я. Это наше трио. Раньше были анархисты, потом панки, потом множественные навороты на этом, и все они про загончики. Как-то раз мы втроём не всерьёз обсуждали, кто мы такие. Я предложил термин «индивидуумисты». Наше отличие от индивидуалистов — в окончании слова.

Я постоянно представляю себе быструю залихватскую музыку к нашим акциям. Панк-рок, как у Sex Pistols. Сочиняю короткие фрагменты текста, вроде куплета по теме текущих событий. В такие моменты мы — Трио «Малевичи». Чёрный квадрат: темно, шумно, после все спорят и все далеки от истины.

У нас обширные связи, длинные руки, финансовая обеспеченность (шантаж илит и волшебные возможности Кума) и высокая мобильность. Вместе мы выполняем свои задачи, этим наше взаимодействие ограничивается. Наша цель — сенсей СС и разборки с промежуточными целями в процессе.

* * *

Поблизости всегда найдётся некоторое количество упоротых ультрафашистов, готовых на подвиги за идею, по крайней мере на словах. Но рядом с ними обнаруживается ещё больше ничем не примечательных граждан, за определённые деньги готовых на многое. Найти технарей, которые за наличные заглушат на полтора часа все каналы мобильной связи в нужном мне месте, не составило труда. Новый город, люди те же.

Мы приехали с вокзала в гостиницу, Кум и Арна подготавливали оборудование, я подготавливал почву. Положить всех операторов связи в больнице и вокруг неё, договориться с охранником на входе, созвониться насчёт транспорта. Сделано.

Наша промежуточная цель — товарищ Глистобол. Кличку эту ему дали мы, когда узнали, что он всю жизнь мучается глистами. Видимо, потому что сам редкостный паразит. В соцсетях он называет себя Чисто Gun, по паспорту Гильмитов. Это самозабвенный агитатор, фронтовой репортёр, пишущий о своих военных подвигах, но не сделавший ни выстрела. Множество снимков в полном снаряжении, с АКСУ, на фоне техники, среди руин.

Начинал Глистобол ещё в юные годы, когда поехал «освещать» войну в Югославии. До Косово он не доехал, уже в Братиславе ему страшно понравилось, он решил просто там жить. Затем предположил, что в Штатах наверняка ещё лучше, просто рай. Поэтому делал множество попыток получить грин кард. Не вышло. Домой он вернулся сердитым патриотом. Бывая наездами в Америке, познакомился там с сенсеем СС. Когда сенсей начал свою восточную эпопею, Глистобол всюду его водил, пиарил, знакомил. У него при себе есть пропуск в резиденцию одной мутной компании, где СС числится очередным «церемониальным мудозвоном», советником по связям одного кала с другим. Нам этот пропуск нужен, тот офис — один из вариантов, где можно настигнуть сенсея. Ну и товарищ Гильмитов в последнее время опасно распоясался, ощутил себя безнаказанным. А это нехорошо.

Недавно Глистобол заявил в сети, что подорвался на мине и лишился ног по самую маечку. Были посты: его страдальческое, хмурое лицо, хирурги все в синем, больничная койка, пальцы показывают «виктори». Мы почти наверняка знали, что это фейк. Раньше Чисто Gun регулярно завирался, теперь, видимо, совсем осмелел.

Мы с Арной стояли в гараже, болтали с водителем ярко-фиолетового минивэна с надписью «World Animal Protection» и орнаментом из кошачьих и носорожьих силуэтов. Мне позвонил Кум.

— Объект в больнице, пропуск при нём, цветёт и пахнет, жрёт за двоих.

— Хирургия?

— Гастроэнтерология. Третий этаж, налево, палата 13.

— Не суеверный, а зря. Соседи по палате?

— Никого, VIРы не любят народ, особенно больной.

— Прекрасно. Схема в силе — ты подъезжаешь первый, берешь на себя персонал, охвати побольше, случайные свидетели не нужны. Связь будет заглушена, мы заходим к нему, быстрая разборка, выходим порознь, уезжаем порознь. Отвлекающее шоу на нас. Встречаемся в точке Г.

— До встречи!

Я посмотрел на часы, в запасе ещё было время.

— Он в гастроэнтерологии, — кивнул Арне.

— Проктология? Гельминтоз?

— Думаю, язва. Новый вид — липовая. Что по пирокатарсису?

Арн молча показала ногой на цинковое ведро с кривым казённым инвентарным номером.

— Смотрится аутентично.

— Архетипический очищающий огонь, заключённый в утилитарную оболочку — прямой символ наших дней, — сказала она задумчиво.

— Не поспоришь, — сказал я. — Сегодня мы медики. Кум эволюционирует до шишки из министерства, а у нас роль проще — люди в левых халатах.

Арна покрутила плечами, размяла шею и понесла ведро в минивэн.

— Как зайдём, следи за своим бипером, — обратился я к водителю, молодому парню в шортах, рубашке и бейсболке. — После сигнала считай до пяти и нажимай на пульте красную кнопку. Потом выйдем мы, садимся и уезжаем. Всё просто.

— Ок, — кивнул он и полез за баранку.

Жди нас, язва, и мы прибудем. Пока за окнами плыл однообразный город, мы ехали молча. Водитель включил какую-то музыку: контрабас, барабаны, духовые, фанк из 70-х, неплохо. Мы сделали круг, объезжая больничный комплекс. Остановились у ворот хоздвора. Арн в белом халате и шапочке вышла с ведром, которое снаружи казалось доверху наполненным мусором, пылью и побелкой. Она прошла в незапертую калитку в воротах, пересекла двор и поставила ведро у стены под окнами. Дождавшись её, мы медленно поехали к парковке у главного входа. Среди припаркованных машин уже стоял серый седан, на котором прибыл Кум. Наш минивэн притормозил метрах в 20 от входа. Я облачился в белый халат, нацепил медицинскую маску, Арна надела такую же. Я хлопнул водителя по плечу:

— Бипер, счёт на пять, кнопка. Мы быстро.

Арн и я, каждый с чёрной спортивной сумкой в руках, поднялись по ступеням к застеклённому входу. Стоял знойный день, ни у кого из нескольких прохожих мы не вызвали интереса. В голове ещё звучал фанк из нашего фургона. А нужен панк, хардкор. Погнали.

Я открыл дверь, мы подошли к охраннику, с которым я встречался накануне. Он узнал меня. Скучный мужик с кислой физиономией. Мы подождали, пока мимо нас на выход пройдёт пара посетителей. Зашли к охраннику в загончик.

— Обход по графику? — поинтересовался я у него.

— Как обычно, — ответил он и как-то нервно посмотрел на часы на стене.

Арн с левой ударила его в кадык, он схватился за горло, она с размаху припечатала его голову об стол, он свалился на пол без сознания.

— Это лишнее, — я посмотрел на неё удивлённо.

— Ты глаза его видел? — Арн переступила через тело в униформе. — Мы его купили на полчаса, а он нас продаст просто так. Смотри.

Я увидел, что видеокамеры по больнице не были отключены, хотя у нас с охранником был уговор. Арна за минуту вырубила всё наблюдение и ещё за пару минут выдрала жесткий диск — наш транспорт и мы могли попасть на внешние камеры у входа.

Мы на лифте поднялись на третий этаж, повернули налево. Позади нас в небольшом холле стояло с десяток медработников. Они сгрудились вокруг Кума. Он был в парике, больших роговых очках, с бейджем на лацкане белоснежного халата — стоячий воротник, дорогая ручка в нагрудном кармане, запах элитного одеколона. Медики, раскрыв рты, внимали речи Кумуленко. Он был неплох как оратор, вворачивал заготовленные профессиональные анекдоты, резко переходил к абстрактным проблемам в отрасли, но брал, конечно, не этим. Я успел кивнуть Куму от лифта, и он быстрым движением поправил поддельную причёску. Всё шло по плану.

Мы зашли в палату 13. Просторно, вертикальные жалюзи на окне, большой тв на стене, отдельный туалет с душевой кабинкой. Глистобол сидел с ноутбуком в кровати, обе целые ноги были прикрыты простынёй. Он молча посмотрел на двух врачей с сумками в руках. Высокая медичка быстро подошла к нему, сбросила ноут на пол, схватила его за волосы и пригнула головой к коленям, надавив своим коленом на затылок. Другой рукой она уже выкручивала ему кисть, вторая его рука оказалась зажатой между пузом и ляжкой. Я закрыл дверь в палату изнутри.

Он заныл: «кто вы, что вы, как вы, да знаете вы, больно, больно, не надо».

— Раз уж у тебя нет официальных ног и ты не в состоянии сам прийти на разборку, — отчеканил я, — мы явились с разборкой к тебе.

Арна выпрямила его, села ему на ноги и молниеносно подарила два хука — в ухо и в печень. Пока Глистобол был в аффекте, его руки, ноги и губы оказались скреплены скотчем. Он сидел и мычал, Арн выглянула в окно, закрыла жалюзи и начала распаковывать сумки.

— Конечно, ты болеешь, — продолжал я, схватив брошенный мне Арной прозрачный комбинезон. — Сочувствую, болезнь твоя неизлечима. Но из-за тебя полгода назад погибли невинные люди, среди них трое детей. Сочувствовал ты им, когда метал милитаристские понты? Нет. А после ты просто отморозился и отрицал свою причастность. А это нехорошо.

— Со временем начинаешь сожалеть о всех совершённых грехах, и ещё о нескольких, которых не совершил, — Арна, уже в комбинезоне, респираторе и защитных очках, выдала какую-то замысловатую цитату, я даже озадаченно хмыкнул.

— Но к тебе это не относится, — я попытался подыграть. — Ты вредный мелкий паразит и закончишь соответственно.

Глистобол замычал громче, выпучил глаза, заизвивался. Мы, в комбезах из прозрачного полимера, перчатках, респираторах, очках, с надетыми капюшонами, взяли в руки по баллону с распылителем. У Арн обычно был газ, у меня аэрозоль.

— Дхармы могут быть шариками или колбочками для измеряющего, — пробубнила Арн в свой респиратор, откручивая вентиль баллона, — но дальше себя они не пропустят ни вред, ни благо.

— Погнали, — сказал я, сжимая наготове бипер.

Из-за двери палаты 13 раздавалось шипение, глухая возня, постукивание, позвякивание, механический шорох. Через некоторое время со стороны больничного двора раздался громкий взрыв.

Мы, снова в белых халатах и медицинских масках, вышли в коридор, прикрыв дверь в палату. Кум впереди начал спускаться по лестнице, медработники столпились у окон, наблюдая разноцветный дым и яростные фейерверки. Мы деловито прошли к лифту, приехали на первый этаж, проследовали к выходу. В загоничке охраны никого не было. На улице я заметил уезжающий серый седан Кума. Прохожие шли за угол больницы, посмотреть на пиротехническое шоу. Фиолетовый минивэн ждал с заведённым двигателем. Я на ходу кивнул водителю, мы загрузились и поехали прочь. Играл тот же приятный оркестровый фанк.

Уже на точке Г, то есть в гостинице, Арн сказала мне:

— Охранник. Видел тебя, когда ты покупал его утром. Сегодня же сдаст, но про деньги промолчит.

— Не сдаст, — я открыл в телефоне блокнот. — Пока ты отрубала камеры, я сунул ему в карман бумажку. Охранная грамота.

На бумажке я заранее составил минимальный страховочный список: домашний адрес охранника, школу и классы его детей, PIN-код его банковской карты, адрес его любовницы.

Пока Кум возбуждённо живописал нам, как он толкал речь перед больничным персоналом, я сочинил новый куплет для Трио «Малевичи»:

* * *

Мы едем в гастрольном автобусе на 6 спальных мест. Удобный транспорт для многочасовой поездки: кухня, санузел, душевая кабинка, система микроклимата, спутниковая связь, большой запас питьевой и технической воды, автономный генератор на 8 кВт, круиз контроль, бак для 940 литров дизеля. Больше всего нам нравится звукоизоляция, индивидуальная регулировка освещения и кондиционеров, ну и особые места, где можно надёжно спрятать наше оборудование.

Автобус плывёт, плавно покачивается, за окном появляется и исчезает буйная, но однообразная природа. Ехать долго, ещё часов семь, и я делаю для себя беспорядочные заметки. Преодолеваю барьер к написанию текстов, просто коротаю время, пока не сплю. Кум смотрит на планшете документалку о крахе олигархов. Арн читает свежекупленную книгу — Том Дайкхофф «Эпоха зрелища», что-то об архитектуре.

О чём мои заметки? О том, что СС, возможно, уехал в Штаты, где ему привычнее и удобнее жить. Но близится день рождения одного из его местных покровителей, это жирный глава сырьевого концерна, похожий на розовую жабу с ушами. Сенсей непременно приедет к нему в загородную хибару. В Америке СС не удалось втереться в политические круги, хотя попытки были. Пара обедов с сенаторами ни к чему не привели, сенсей и рожей не вышел, и по сути был стрёмным. А мечтал наверняка о губернаторском кресле. Теперь под звуки его бурятско-русского романса с венгерскими подмигиваниями дверь к американскому успеху захлопнулась плотно. Но праздник у его здешней сырьевой жабы — повод прибыть, показать лояльность. СС с какого-то момента стал активно лепиться к власти, прорывать свою нору к верхам — видимо, с тех пор, как Шварц стал республиканским губернатором Калифорнии. Но Шварц был в политическом клане и кино с ним было масштабное, а сенсей был со стороны, склонен к жульничеству и кино его было случайной конъюнктурной удачей.

О том, что на востоке сенсея всё же полюбили. Тут силён запах ностальгической ваты, любят киношное насилие, но ещё больше любят перебежчиков из вражеского лагеря, хотя бы немного известных. СС должен был свои бонусы и новые капиталы отрабатывать — символической фигурой поддержки властного курса. Порой его заносило, он легко мог перестараться, потому что контекст всё равно был для него чужим. Но его самодовольство афериста было сильнее. И СС был вредным, злопамятным, мстительным типом. Если вдруг сорвётся с нашего крючка — будет использовать илиту, чтобы найти нас и расправиться. Но это ничего, у него накопилось такое множество недругов по ту сторону цинкового занавеса, что это даже интересно. Враг моего врага — мой вариант.

О том, что молодёжь не знает, кто такой этот СС, и это хорошо. Для них он старпёр, особь из другого, прошлого мира, неадекватный пузатый байкер в псевдовосточных чёрных нарядах широкого кроя. Молодёжи и не должно быть до него дела. Молодые, как крекеры, только вяленькие. Зато у них большой выбор упаковок и ещё они солёные, это соль земли. Им достался удобный, но ненадёжный и опасный мир. И им, да и большей части населения Земли, важно пересмотреть своё отношение к власти. Одна из самых важных задач — изменить существующее восприятие власти. Лишить её ореола, привилегий, спектра воздействия, силы статуса. Оставить только управленческие функции и сопротивляться навязанному распределению ролей. Все восточные и южные деспотии и автократии всегда направлены на полный контроль, непрерывное устрашение, тотальную ложь и зарегулированность. Это пожирающие машины, чавкающие в сторону стагнации и упадка. Всё самое худшее из архаики. Мерзкие геронтократы с убийственными стратегиями. Дряхлеющие альфа-упыри, порождающие иллюзии элит — мы пользуемся термином илиты, демонстрируя своё презрение. Ещё у нас есть термин номены — это номенклатура, где лепятся те же илитные типажи.

Мои заметки о том, что я не разбираюсь в дорогих авто, одежде, еде и так далее. Значение имеет не бренд, а только качество. Илиты доводят связь бренда с качеством до лживой плоскости, где эта связка распространяется на политику, общество, модель мироустройства. На выходе цинизм и манипуляции.

Ещё я набросал несколько строк о том, что сама Вселенная устроена таким образом, что всякое проявление власти, абстрактной или конкретной, естественным путём ограничивается. Энтропия, время… Разборка с СС.

В своём кругу мы на эти темы не общаемся. Мы одинаково не доверяем философствованию и словесным обоснованиям, видимо, потому что у нас общая психологическая травма.

Арн, проходя мимо меня в кухню, выдала свежую цитату:

— Общество, свободное от принуждения к собственности, становится кочевым и получает больше возможностей для путешествия в свою мечту.

В окно светило солнце, прерываемое пунктирными птицами. Никаких брендов, путешествие в мечту.

* * *

На трассе наш автобус остановили на полицейском блокпосту. Проверка документов, досмотр транспорта. Наши поддельные паспорта в полном порядке. Фамилии себе выбирали сами. Арн стала Цупрун, Кум выбрал фамилию Жожа, я — Старило. По бумагам мы — концертное агентство, гоним гастрольный бус илитной поп-звезде, приближённой к властному загончику. Водила свой, надёжный, «человек маленький», «сказали ехать — я ехаю».

Мы с доками выходим из салона. Первый даёт паспорт, конечно, Кум. Между ним и ментами быстро завязывается непринуждённый разговор. Наши аусвайсы проверяются уже в невнимательном, позитивном настроении. Один мент идёт осматривать нутро автобуса. Ничего особенного он там не найдёт. Другой мент оценивающе смотрит на Арн.

— Культуристка? — спрашивает он, шевеля идиотскими рыжими усиками на простецком лице.

— Культуртрегер, — Арна смотрит на него свысока, она не выносит их братию.

— А? — лыбятся усы.

— Минкульт, концертное агентство, — вставляю я, и мент кивает знакомым словам.

— Просто смотрю, — продолжает рыжеусый, — фигура у тебя спортивная очень.

— ММА, — я забираю паспорт назад. — Но это в прошлом. Теперь мы гастрольная команда. Обеспечение, сборка, разборка.

Мент проверил все документы водителя и вышел из буса. Кум, закончив какую-то прибаутку, весело сказал ментам:

— Мужики, мы и так уже сильно опаздываем. А звезда капризная, как младенец с воспалённой жопой. Психанёт и останемся без денег. Давайте, удачи!

Слова Кума всегда действуют безотказно, как ласковый гипноз дорогого сердцу человека. Менты развернулись, мы зашли в салон, автобус тронулся, на ходу закрывая дверь.

— Просто проверка, — сказал водитель. — А ищут какую-то ДРГ, водилы по рации говорили.

Я направился к своему месту, Кум уже ставил что-то в микроволновку, Арна вернулась к чтению, наматывая волнистый локон на палец. Проходя мимо неё, я постучал пальцами по её предплечью с татуировкой, бросил мимоходом:

— В следующий раз надевай куртку или длинный рукав.

Менты наверняка заметили это тату — звезда из трёх скрещённых саи, клинков ниндзя, а может быть трёх декоративных трезубцев. Могли быть глупые вопросы, но Кум справился со своей задачей прекрасно.

— Если бы был набит голубь мира, — ответила Арна, — то сразу статья. А так милый летальный сельхозинструмент, вилы в тройственном союзе.

— Серп-лопата-грабли, другого они не знают, — я проверил время. — Через пару часов приедем.

Прошло около получаса и наш водитель воскликнул громко: «Ничёси!». Мы подошли к нему и увидели впереди приближающуюся сценку. На обочине стоял пустой полицейский джип, валялись знаки «STOP», рядом лицами в землю лежали четверо ментов со связанными руками-ногами. Чуть в стороне находился грязный пикап, в кузове — прозрачные тюки с рулонами туалетной бумаги. Рядом с джипом стояло четверо напряжённых парней в спортивных костюмах и беговых кроссовках.

— Тормозни, — сказала Арн водителю.

Пока автобус замедлялся, она открыла дверь и показала парням четыре пальца, а затем сжала кулак. Спрыгнув, Арна подошла к квартету, о чём-то коротко переговорила и вернулась в автобус, велев водителю ждать. Она прошла в кухонный отсек, убрала микроволновку, сдвинула столешницу и отодвинула в сторону стенную панель. Вскоре она прошла по салону к выходу с пакетом в руках, сказав на ходу: «Поехали». Бус тронулся, она швырнула в закрывающуюся дверь пакет, который поймал один из парней. Мы поехали дальше.

— Это ДРГ что ли? — спросил водитель.

— Или ГДР, — уклончиво ответила Арна. — Засилье аббревиатур говорит о несварении управленческой системы.

— Я, конечно, не лезу, — Кум был удивлён не меньше меня, — но что у нас убыло?

— Чистая симка, накладные усы и пара светошумовых, — обыденным тоном отозвалась Арн. — Парням пригодятся.

— Симка, усы и пара светошумовых, — повторил я, и мы с Кумом уважительно покивали.

До города блокпостов больше не было, но на его окраинах постепенно нарастала тревожная полицейская активность. Машины с мигалками сновали по улицам, их громкоговорители что-то хамски картавили. Мы проехали район с названием Червяново и свернули в очень частный сектор с трёхэтажными избами.

Всё-таки Арна умеет удивить, подумал я и вспомнил набор вил на её руке. Что ж, усы приходят и уходят, а дело не терпит. Цупрун, Старило, Жожа — привет, bonjour, hello!

* * *

Наш автобус медленно прополз по илитному посёлку до нужного адреса. За высоченным забором виднелась крыша каменной избы. Я позвонил по телефону, через несколько минут вышел рослый охранник.

— Вот автобус, вот договор, нужна подпись директора или самого.

— Директор недавно уехала. Внутрь нельзя, придётся ждать.

— Мы ждать не можем, зашиваемся.

— Придётся подождать, он всё равно спит.

На помощь подоспел Кум. Он ничего особенного не говорил, улыбаясь, прочитал охраннику вслух пару строк из наших бумаг. Рослый смягчился, было заметно, что ему сегодня скучно.

— Ладно, зайдите во двор и подождите. Сколько вас?

— Трое, водитель отдыхает.

— Двое, — уточнил Кум. — У меня важный звонок, я вас в бусе подожду.

Охранник, я и Арна вошли на территорию поп-звезды. Лужайка, крупный дом, второстепенная резиденция, белый фасад с парой колонн, умеренный китч. На газоне следы недавнего детского праздника. Много пристроек, наверное, тренажёрные залы да бани. Окно на первом этаже открыто, колышутся белые шторы.

— Ждите, — охранник направился к входной двери. — Но скорее всего ничего не получится. Он отдыхает.

Через минут десять шторы слегка раздвинулись, а затем из окна раздался резкий торопливый голос:

— Впусти, впусти, впусти, давай!

По газону шёл садовник или завхоз — убирать складные стулья и какие-то разноцветные надувные фигуры. Дверь открылась и охранник жестом пригласил нас внутрь. Мы с Арн вошли, в доме было прохладно.

— Налево! В столовую! — нараспев прозвучал тот же голос. Мы пошли, сопровождаемые охранником. Я представлял себе поп-звезду в домашней обстановке непременно в китайском халате. Так и оказалось: он был в белой майке, белых трусах и китайском шёлковом халате до пола.

— Вообще, я занят… похмельем, — поп-звезда улыбнулся и от этого его качнуло в сторону. — Но что-то мне уныло. Составите мне компанию ненадолго. Располагайтесь.

Он выглядел помятым, волосы всклокочены. Оказался широким в бёдрах, видимо, поэтому предпочитал, чтобы его называли поп-звездой, а не эстрадной. Внимательно осмотрел нас, уже сидевших за белым столом.

— Так, дорогие мои, — поп-звезда начал шарить по шкафам, — директорша уже укатила. Транспорт у вас нормальный? У меня своих два, но одной единицы сейчас остро не хватает. Как дела у вашей фирмы?

— Устав меняется, реструктуризация… — начал я, подвигая по столу договор.

— Скучно, скучно, это скучно, — поморщился поп-стар и развернулся к нам с бутылкой виски в руке. — Пока со мной не выпьете, товарищи, ничего не будет. Вплоть до отказа от ваших услуг. Понимаете?

— Если таково ребро вопроса, то согласен, — ответил я. — Но моя коллега не пьёт, совсем и никогда.

— Непереносимость, — подтвердила Арн.

— Ну, коллега, — поп-звезда уже достал три бокала. — Ради дела приходится жертвовать, приходится пересиливать себя.

— Пересиливать — слабое слово, — Арн потянулась к небольшой штуковине на столе.

Это был клубок пряжи на деревянной подставке, сделанный из толстой проволоки, а в него сверху был воткнут крупный гвоздь, изображающий вязальную спицу. Вся композиция была покрыта декоративным золотистым налётом. Арн выдернула гвоздь из проволочного шара и в несколько приёмов согнула его вокруг своих указательного и среднего пальцев. Гвоздь со звоном упал на стол. Сидящий неподалёку охранник с удивлением напрягся.

— Нормальный у вас персонал, — засмеялся поп-стар. — Это был подарок, инсталляция. Будете должны. Гена, дорогой, ты такое видел? — он обратился к охраннику и тут же забыл про него. — Пьём вдвоём, мадам меня переубедила.

Он плеснул виски и уселся напротив. Вздохнул, глотнул и автоматически, не задумываясь, начал что-то привычно ныть:

— Херовая пора сейчас. Корпоративы есть, а концертов всё меньше. А лажи всё больше.

— У меня есть троюродная тётушка, — сказал я. — Вечно всем жаловалась на букет своих хронических болезней. Однажды в зоопарке из вольера выскочил вепрь. Так тётка бежала так, что обогнала всех молодых-здоровых и первой забралась на дерево довольно высоко.

— Ты это к чему? — уставился на меня поп-звезда.

— Если есть уверенность в своей непотопляемости, то любые веяния времени вам нипочём.

Ему понравилась лесть, он хмыкнул и придвинул бумаги к себе.

— Гена, ручку неси. Веяния времени это такая вещь, пострашнее вепря будет. И хорошо, когда рядом высокое дерево растёт. А то всякие карликовые, сорняки…

Мы ещё выпили, поговорили ни о чём, поп-звезду повеселили наши фамилии — Цупрун, Старило, Жожа. Особенно его порадовал отсутствующий Жожа. Хорошо, что Кум предусмотрительно остался в бусе с оборудованием для блэкаута, дело могло обернуться моментальной влюблённостью, приставанием и капризами отверженного.

— Слышал о вашем знакомстве со Стефаном Сагелем, — ввернул я. — Вы общаетесь? Просто у меня племянницы-тройняшки, все фанатки и вас, и его. Вот бы вы Стефана на свой ближайший концерт пригласили, девчонки были бы счастливы, втройне.

— А, милашка СиСи, — кивнул уже сильно захмелевший поп-стар. — Не знаю, где он. Тут или укатил во Флориду. Неуловимый, мать его, Джо. Пригласить можно, но это будет через месяц только. Ближайший копротатив отменили, говноеды.

Мы с Арн переглянулись. Она встала и спросила у охранника, где уборная. Он повёл её куда-то вглубь дома.

Поп-звезда уже спал, уронив голову на скрещённые на столе руки. Можно было не принимать Депропелалол, опьянение у меня было самое лёгкое. Под потолком в углу я заметил маленькую камеру. Пригладил накладную бороду, положил наши бумаги в файл. В доме погас свет — потухли оба включенных торшера, умолк кондиционер. У меня было две минуты — взять стул, подняться на него, прилепить микрокамеру в углу у окна. Сделано. Свет появился снова, поп-стар захрапел.

Когда сенсей СС наведается сюда, мы узнаем об этом. Надо использовать все варианты. Скоро мы с Арной уже шли по лужайке от дома к воротам. Попрощались с Геной и зашли в автобус.

Фамилия поп-звезды была Ланалов. С некоторых пор он предпочитал, чтобы на афишах писали ЛАНАLOVE. По сути он был беспомощным существом, запуганным властью, не смеющим пискнуть против её вонючего ветра. Илиты вообще отличаются смесью чванства и параноидальности в ежедневно изменяющихся пропорциях.

— СС в Эмиратах, — сообщил Кум, когда мы выезжали из люксового поселения. — Засветился на автоаукционе в Дубае.

— Значит, скоро приедет, — ответил я. — Стричь купоны и отвесить поклоны на дне рождения покровителя.

— Вот и всё райкидо, — заметила Арна и погрузилась в книгу об архитектуре и мечте.

Наша разведывательная акция прошла вяло и анемично. Результаты есть, но средние. Поэтому Трио «Малевичи» исполняют грустный медляк:

* * *

Нам нужно было возвращаться на время домой. И я заболел, поднялась высокая температура, накатила слабость. В дороге был неизбежный крюк, наш путь я помню фрагментарно. В автобусе было особенно тяжело, я бредил. В бреду всплывали ясные мысли: современное человечество всё меньше использует слово «счастье», и это правильно и по-честному, счастье ничтожно редко посещает людей и очень кратковременно, добиться его, исключая химические способы, маловероятно, уже канули в Лету понятия «безмятежность», «умиротворение», всё больше знакомы спокойствие, беззаботность, удовлетворение, и этого вполне достаточно, а для жизни вместо счастья требуются цели, тогда человек может использовать все имеющиеся у него тактики и стратегии, не важно — цель реальная или иллюзорная, но само счастье как цель — явный самообман, это уникальное состояние, вытесняемое цивилизацией, заменяемое на комфорт, удобство или качество жизни, конечно, экстаз никому не ведом, он — что-то архаическое, тёмное и опасное для здоровья, кто согласится обменять надёжный уют на непредсказуемое исступление, да и ради чего стремиться к экстазу, за которым может стоять что угодно, потому что слова искажают суть, обесценены, лгут, и приятно думать, что счастье — некий запас впечатлений, почти полностью израсходованный в детстве, хотя детьми практически не ценимый, а дальше это чувство будет появляться дозированно, неуправляемо, если будет возникать вообще. И вот мы втроём мотаемся, планируем, действуем ради своей установленной цели, мы нашли способ, оправдание, замену, стимулы и так далее, нас удовлетворяет достижение результатов, мы не думаем далеко вперёд, что будет, когда задача окажется выполнена, живём настоящим, сознательно превратившись в функции, не размениваясь на постороннее, и такой вид спасения себя не самый лучший или приятный, но нас устраивает, что он существует и позволяет существовать нам.

После автобуса помню блёклые железнодорожные вокзалы в Варшаве и Хелме, вагонные места, мелькание ландшафтов в окнах, две долгих остановки с таможенной проверкой документов, когда меня будили, приём лекарств, попытки Кума и Арн меня подбодрить. К утру мне чуть полегчало, но голова была, как мочалка, впитавшая литры сумбура. Помню, как после поезда меня усадили на заднее сиденье такси. Кум и Арн собрались в аптеку на площади — взять мне лекарств, Арне её витаминов. Никуда они не дошли, из неприметной машины выскочили люди в штатском, Куму первому надели на голову чёрный мешок, Арн получила мощный удар шокером в спину, двое бежали ко мне. Единственное, что я успел — сделать пару движений пальцами: включить телефон и нажать иконку с бурундуком, обнимающим будильник. Нас, с чёрными мешками на головах, упаковали в подъехавшее авто, по тактильным ощущениям — фургон. Арн, видимо, была без сознания, её я не слышал. Попытки Кума включить акустическое обаяние и мои потуги задать пару пугающих вопросов — пресекли увесистыми шлепками в ухо. Ехали, наверное, долго, я впал в болезненную сонливость.

Нас, не снимая мешков, завели в здание, заставили подняться по лестнице четыре этажа, а затем расположили в какой-то комнате, пропахшей дешёвой мебелью и старой бумагой. Руки и ноги у нас были в пластиковых стяжках, а чёрные мешки крепились с двух сторон к одежде скотчем.

— Приехали, — сказал Кум. — Ты их рассмотрел?

— Не очень, — я повернулся налево, на голос Кума. — Ждали нас. Невзрачные, быстрые.

— Спецура, — отозвалась справа Арн.

— У всех телефоны и вещи забрали? — поинтересовался Кум.

— Да, — ответили мы. — Но там чисто.

— Мы в городской черте, — Арн прокашлялась. — Даже, если петляли по пути, завезли нас недалеко от вокзала. Городских шумов много, здание большое, казённое.

— Я сейчас прислоню своё лицо к твоему, — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Ты сквозь свой мешок укусишь ткань моего, и я сниму эту хрень, осмотрюсь.

Сделать я ничего не успел. Скрипнула дверь, к нам зашёл кто-то. Он сдёрнул мой мешок и сунул мне в лицо удостоверение — что-то связанное с разведкой. Передо мной стоял мужик лет 45, с бледным лицом и седеющими волосами, в сером костюме. Я быстро огляделся: скучный полупустой кабинет, старая мебель — шкафы, стулья, пара столов, приоткрытый пустой сейф, на нём пустой треснувший графин, немытое давно окно с решёткой, тоскливые обои, крашеный в скучный цвет пол.

— Когда начнётся предварительный допрос, — сухо сказал седеющий, — настоятельно рекомендую сотрудничать сразу, это сэкономит нам всем время, а вам пойдёт в плюс.

От этого клише разило такой серостью, что было понятно — сотрудничай-не сотрудничай, результат уже сформирован и никак от нас не зависит.

— Есть полезное заявление, — сказал я, глядя ему в красные глаза. — Но сначала нужен мой телефон.

— Не спеши, — он вернул мешок мне на голову, закрепил скотчем. — Когда будет надо — всё принесут.

Дверь скрипнула снова, хлопнула, всё затихло. За окном пели птицы, шелестела листва, вонь от мебели и старых документов усилилась.

— Ну и, — спросил Кум. — Кого увидел?

— Вроде бы, контрразведка, — я начал обливаться потом, температура спадала до нормы. — Не уверен.

Арн хмыкнула и лягнула ногами куда-то наугад. Раздался грохот. По звуку — сломался старый стол.

— Сейчас избавимся от хомутов, — в её голосе звенела беспощадная сталь, — и будем прорываться наружу.

— Давай чуть подождём, — промямлил я. — Мне ещё хреново.

Минуты через две за дверью зазвучали шаги, послышался скрип, и к нам вошли несколько человек.

— Немедленно снять, освободить, всё вернуть, — раздался сердитый женский голос. — Распоряжение уже у вашего начальства и наверху. Поскорее!

Нас избавили от стяжек и мешков, мужчины в штатском принесли наши дорожные сумки и телефоны. Дама с короткой стрижкой, в чёрном костюме, с круглым лицом и внимательными глазами стояла у входа. Рядом с ней осматривались два крепких парня в брониках, с шевронами департамента безопасности. Мы с дамой посмотрели друг на друга безо всякого выражения.

— Спокойно выходим и уезжаем с ними, — сказал я своим и дал увидеть бурундука с будильником на дисплее своего телефона.

Мы быстро проверили сумки, Арн взглянула на печальный стол со сломанной ножкой, окружающие уже начали поддаваться обаянию Кума. Одолев четыре этажа вниз, мы вышли в летний день, где птичье пение и шум листьев звучали гораздо живее и приятнее. Нас ждали два чёрных внедорожника. Кума и Арну пригласили в первый, я, дама и один агент сели во второй. Тронулись, ехали какое-то время молча.

— У меня, возможно, грипп, — предупредил я даму.

— Ты же понимаешь, что нужно быть в три, нет, в десять раз осторожнее, — сказала она недовольно.

— Ты о прививках?

— Я о хобби всей твоей жизни, братец.

— От этого не прививают, — я посмотрел на неё, Белла, улыбаясь, качала головой, строча что-то в своём телефоне.

* * *

Прошёл почти месяц, как мы прибыли на свою конспирабазу. Там я болел где-то дня три. Когда мы были ещё в поезде, произошёл интересный случай. В прессе об этом писали в таком духе: криминально-террористическая фундаменталистская ДРГ взяла в заложники известного народного артиста, поп-звезду Леонида Ланалова, который выбрался на природу на шашлыки с небольшой компанией друзей. Он был очень дорог властям, родственникам и всему народу, поэтому вертолёт, где находились захватчики с артистом не стали уничтожать. В итоге террористы-бандиты-головорезы приземлились в серой зоне возле границы, чтобы отпустить Ланалова. Он сам спрыгнул с борта, с высоты два метра и побежал. Бежал в бешеном темпе около одного километра, после чего в состоянии аффекта забрался на высокое дерево. Артиста обнаружили правоохранительные работники, криминально-экстремистская вредительская ДРГ скрылась. Ланалова готовят к награде за проявленное мужество и несгибаемую волю к жизни.

Мы занимались подготовительными делами, когда Кум сообщил свежую информацию. Один илитный киноактёр собирает пати по какому-то хилому историческому поводу у себя в резиденции. Туда он пригласил, в числе прочих, сенсея СС, который, видимо, уже приехал на стрижку купонов. Это был шанс. Времени на планирование и реагирование было совсем мало.

---

Из досье.

Актёр Блохопастьев — герой множества комедий с прицелом на «народное кино». Первые два-три фильма были яркими образцами китчевого жанра (обыгрывание нескольких бородатых анекдотов), затем пошли повторы. Он сугубо киноактёр, не имеющий отношения к театру. Обладает узким диапазоном, играет всегда самого себя, пользуется несколькими ограниченными регистрами. Не обладает профессиональной пластичностью, упор в игре делает на кривляние, крикливость, утрирование.

Известен уходом в религиозное сектанство — пытался возглавлять «Церковь византийского суфизма», к которой одно время были благосклонны некоторые высокопоставленные чины. Затем отстранился от этого движения. В середине карьеры, чувствуя спад интереса к себе, начал транслировать провластный дискурс. Использовал экстремистскую риторику, радикальные воззвания, объясняя всё это занятиями искусством, игрой, практикой хэппенингов. При своей известности большой популярности у населения не имел, довольствовался уважением маргиналов.

Коллекционер холодного и огнестрельного оружия. Приверженец канонического Домостроя. Отец десяти детей от одной супруги. Проводил пиар-акции с патриотическими байкерами, реконструкторами, военно-спортивными детскими организациями. Горячий поклонник карате и древнеславянских боевых криптоискусств. Открытый фанат военных экспансий, милитаристских теорий, конспирологии.

Познакомился с сенсеем СС на илитной тусовке дегустации крепких напитков. Сблизились на теме единоборств, кино и единоборств в кино, а также — и это главное — на почве вращения во властных кругах. Поверхностный, экстравертный, недостаточно профессиональный в актёрстве Блохопастьев легко сошёлся с таким же сенсеем СС. Но из-за высокого самомнения последнего виделись они нечасто, дозированно, поддерживая конкурентную дистанцию.

Находясь у кормушки, Блохопастьев вернулся в кино, ролей стало много, и они стали намного хуже ранних. По этой причине он впадал в непродолжительные депрессии, из которых выходил со злобными похмельными прокламациями. Окружение, убедившее себя, что он Большой Артист, прощало ему его радикализм и дикие выходки.

Известны его постановочные ролики (видео прилагается), где Блохопастьев с вооружённой бригадой ряженых в малиновые кафтаны людей разгоняет: бордель с секс-работницами без регистрации; наркопритон над районной дискотекой; бытовку с гастарбайтерами, болеющими коронавирусом. На другом видео он сжигает из ручного огнемёта макет Белого дома и, гогоча, откусывает голову шоколадной статуе Свободы (есть закадровые материалы, на которых видны ожоги спины и травмированный маленьким факелом глаз Блохопастьева).

Ему за 50, причисляет себя к альтернативной культуре и одновременно к илитарной. Известен своими двусторонними рубашками: спереди кумачового цвета, сзади оттенка кабачковой икры. Любит подолгу смотреть на летящие самолёты, впадая в оцепенение.

---

Наша конспиративная база находится в замечательном месте: старинный красивый город Париев, спокойная река Сдола с меандрами и птичьими островками. Четырёхкомнатный дом с мансардой, скрытый среди садовых деревьев. Тут хорошо, особенно летом, но нам нужно было собираться.

Я занимался финансовыми вопросами, Кум — организационными, Арн — техподготовкой. У нас в арсенале появился новый мини-дрон. Размером с мелкого воробья, с превосходной камерой. Назвали его Дрональд и запланировали использовать в ближайшей акции. Если выйдем напрямую на СС — это удача. Если нет, то есть жирная промежуточная цель.

Все наши цели опасны не сами по себе, а из-за своего влияния, подмены и извращения фактов, тотальной лжи, манипулирования. И делают они это исключительно в шкурных интересах, с расчётливым цинизмом. Это самая погань меркантильности. Мы являемся к ним с разборкой и так уменьшаем вероятность появления следующих таких же особей, их подражателей и продолжателей их низменного дела. Если они останутся безнаказанными, если будут и дальше загаживать этот и без них не самый радужный мир, то у нас не будет никакого старинного красивого города Париева, спокойной реки Сдолы с меандрами и птичьими островками. Степень опасности этих паразитов огромна.

Так что мы разработали план, в двух вариантах: открытый и закрытый, на воздухе и в помещении, шумный и скрытый, явный и тайный. Продумали документы, маршруты, непредвиденные расходы, прикрытие. Оговорили наш настрой на разборке. Скоро выдвигаемся, ждите нас, илитные гельминты.

* * *

Оба наших плана объединяла смелость и решительность действий. С такими ощерившимися хамством гуманоидами, как Блохопастьев нужна была лобовая атака. Но мы хорошо подготовились. Подкупили одного приглашённого работника кухни и пару официантов (все они не знали друг о друге), продумали шоу насекомых, наняли строительную технику, совершили разведку территории Дрональдом, раздобыли план участка и дома. Снова пригодились люди, умеющие доминировать над мобильными сетями.

Акцию мы начали, когда илитная тусовка уже минут двадцать расслаблялась на подворье, потому что выдалась не жаркая, облачная погода с приятным ветерком. Супруга Блохопастьева с детьми отдыхала в Шардже. Пати было алкогольное, беспечное, хвастливое, для своих — человек двадцати пяти. Гости и гостьи бродили по лужайке между белых столиков, пили, закусывали. Звучала боевитая похабная музыка ещё одних паразитов — группы «LeninGod».

Всё началось тихо, с кухни, где наш человек сделал своё дело. Пока в кулинарной среде был сдавленный шок, публике на пати стали массово приходить одинаковые смс от «городской администрации». В тексте сообщалось, что в этом районе обнаружены чёрные тараканы, которые являются переносчиками возбудителей холеры. Нужно как можно быстрее, без паники покинуть район. «Без паники» всегда действует совершенно определённо. После рассылки от санэпидемстанции/горадминистрации из избы актёра Блохопастьева на газон потек чёрный ручеёк из тараканов. Их было много, они были крупные — по пять сантиметров, не считая усов. На лужайке их призывали незаметные глазу ароматические приманки, разложенные нашим официантом. Бомонд в панике начал метаться за своими вещами, хватать бутылки подороже и бежать прочь — к своим авто.

Выпивший Блохопастьев не сразу вник в причину хаоса на пати. Затем он начал орать «Что за ересь?!» и, расталкивая бегущих, направился в дом для выяснения причин. Дойти до крыльца он не успел. Часть забора слева от дома с грохотом повалилась во двор, куда тут же въехал мини-бульдозер на дистанционном управлении. Этого не ожидал никто из оставшихся — преданных актёру друзей-каратистов, их оказалось человека четыре. Пятый был под вопросом, его сразил приступ инсектофобии, он в ужасе пятился от тараканов куда-то на задворки. В это же время красиво, с искрами сработала дымовая шашка справа от избы, дело рук второго нашего официанта. Началась большая неразбериха, фоном всё ещё звучали похабные куплеты.

Мы с Кумом вошли во двор через главный вход, против течения смывающегося бомонда. Арн эффектно, в клубах пыли, появилась в проёме рухнувшего забора. Она стала обходить мини-бульдозер, на ходу сбрасывая с плеч пару тяжёлых сумок. К ней двинулся здоровенный детина-каратист, как и другие его коллеги одетый в чёрный костюм. Они сцепились в рукопашной схватке: били и блокировали, били и блокировали.

Кум быстро приблизился к другому каратисту и улыбнулся, распахнув объятья, как будто увидел старинного друга:

— Привет, дружище! А не бахнуть ли нам шампанского?

Каратист обескураженно заулыбался, поддался чарам Кума, проникся моментальной искренней симпатией. И тут же получил крупной бутылкой, схваченной Кумом с ближайшего столика, по башке. Упал и обмяк.

Тем временем мне не удалось обойти третьего каратиста. Я получил сильный удар под дых, он выбил у меня из руки шокер. Я, согнувшись, пошёл влево, в сторону сражающейся Арн. Подоспел Кум, начал что-то говорить каратисту, но на того обаяние никак не действовало. Это был абсолютный социопат, холодный, как биоробот. Он несколько раз ударил Кума, опрокинув его на землю. Кум схватил выроненный мной шокер и дал разряд биороботу в ногу. Тот дёрнулся, но сильно его это не проняло. Он молча навис над Кумом, соображая, как действовать дальше.

Четвёртый каратист залез в кабину мини-бульдозера и пытался заглушить мотор. Арн пропустила сильный удар в живот, но не согнулась, а ушла в сторону и неожиданно, с разворота врезала противнику ногой в челюсть. В голове детины хрустнуло и он упал, как бревно, на бок. Я нажал на своём портативном пульте кнопку, и каратист в бульдозере заорал, приняв удар током. Отключился он там же.

Арна подбежала к социопату, собравшемуся придушить Кума. Серия жесточайших точных ударов — печень, почки, ухо, шея — закончилась мощным бинго в солнечное сплетение. Биоробот, задыхаясь, растянулся на газоне и стал отключаться. Пятый боец, морщась от отвращения к тараканам на лужайке и к происходящему вообще, уже оседлал свой спортивный мотоцикл и с рёвом скрылся с территории, проехав по упавшему забору. Обслуга, гости — все удалились, имение опустело.

Но Блохопастьев, пока мы устраняли охрану, зря времени не терял. Он успел взять в доме свой любимый аргумент и уже вышел из избы на крыльцо. На его голове красовались большие наушники. Заорал мерзким, знакомым по фильмам, голосом:

— Анафема!!! Черти вы непотребные!!! Хана вам, падлы! Хана!!!

Он сошёл по ступенькам во двор. На его плече была большая, полутораметровая зелёная труба. Оружие очень напоминало реактивный пехотный огнемёт «Рысь». Нетрезвый Блохопастьев покачивался под почти пудовым орудием. Эта нечисть собиралась по нам стрелять.

— Кум, Арн, сюда! — закричал я из-за бульдозера, соображая, что этот небольшой трактор вряд ли нас спасёт. Но хотя бы какая-то преграда.

Арна и Кум неслись ко мне. Музыка закончилась. Тараканы разбрелись по траве. Дымовая шашка погасла. Блохопастьев чуть не упал и в этот момент выстрелил. Грохот был страшный. Заряд косо полетел куда-то поверх главных ворот. Недостроенный трёхэтажный коттедж через дорогу оглушительно взорвался и загорелся в клубах дыма. Блохопастьев со стоном упал, выронив шайтан-трубу, тут же вскочил на колени и стал ощупывать прицельную планку. Мы втроём, оглушённые, сидели за бульдозером.

Высоко в небе с гулом летел самолёт. Блохопастьев задрал голову, нашёл маленькую фигурку с крыльями и завис. Стоял на коленях неподвижно. Я за это время успел сделать серию нажатий на своём пульте. Над головой Блохопастьева повис наш Дрональд. Он управлялся дистанционно, по сети, с нашей далёкой конспирабазы. Ошалевший от экшна у себя во дворе Блохопастьев содрал с себя наушники, встал и решил бежать в дом. Но Дрональд уже сбросил на него небольшой утяжелённый шарик — наш ответ на огнемёт. Попадание электроразрядным элементом было точным. Вяло бегущего актёра стукнуло по темечку и пронзило током. Он упал с воем, приподнялся и на четвереньках стал подниматься по ступеням, в дом. На голове его появилась чёрная лысина, она чуть дымилась.

Я показал Дрональду большой палец и сказал своим:

— Много шума, действуем быстро. Хватаем сумки и за ним. Не дадим ему опомниться.

Кум удивлённо кивнул. Арн уже взяла сумки и заметила на ходу:

— Какой сегодня прекрасный, полный энергий хаоса день!

Мы поспешили в дом. Пока искали хозяина, я заметил некоторые достопримечательности. На стене человеческий череп с прицепленным к темени кошачьим хвостом. Большое чучело медведя, обвешанное расписными балалайками и мелкими самоварами. Повестка меняется, но у них есть то, что беспроигрышно навсегда, навсегда. Блохопастьев был в дальней комнате, сидел на полу и возился с сейфом. Видимо, хотел достать оружие или деньги, чтобы откупиться.

— Аграфена, мать её, — бормотал он заплетающимся языком, — была же бумажка с кодом…

Арна подошла к нему, схватила за плечи, развернула и прислонила к стене лицом к нам.

— Кто вы, люди? — спросил огнемётчик изумлённо, волосы вокруг его потемневшей лысины торчали дыбом.

— Где Сагель? — спросил я. — Почему его не было среди приглашённых?

Блохопастьев захихикал, мотая головой:

— Так вот по чью вы душу… Вчера наведался, да сразу и уехал, дела у него. Шли бы вы отседа, а?

— Разборка с тобой будет, — я расстегнул наши сумки. — Допрыгался ты, паскуда.

Через несколько минут мы стояли, облачившись в комбинезоны, в респираторах и очках, с баллонами наготове. Арн пустила на Блохопастьева из распылителя газ, я пустил аэрозоль. Кум пошёл к выходу, контролировать периметр вместе с Дрональдом.

— Изверги, — констатировал Блохопастьев и зажмурился.

Газ ареалин с аэрозольной смесью ареалон-8 действуют быстро. Блохопастьев застыл на полу, затем его кожа и одежда стали одинакового бурого цвета. После эта корка потрескалась, лопнула и опала пылью, а изнутри высыпались небольшие шарики. Часть шариков была металлическая, они тускло блестели, часть стеклянная, цвета зелёной бутылки. Шарики с перестуком распределились по полу, подвластные силе гравитации.

Дело сделано, СС ускользнул, впереди дымился пожар на стройке, во дворе стоял мини-бульдозер, трое каратистов уже уползли, один ещё отдыхал на лужайке. Мы вышли из избы, миновали провал в заборе и сели в подъехавшую машину «скорой помощи». Учитывая все вводные — от тараканов до огнемёта — следователям придётся поломать голову. Но нас это уже не касается.

* * *

Иногда я думаю, что крупные катаклизмы или войны с тысячами убитых солдат и погибших гражданских приводят к особенным, страшным и неотвратимым, но незаметным последствиям. Попробую объяснить. Когда разражаются большие кровавые войны с выделением огромного количества боли и горя, с уничтожением людей, целых экосистем, множества живых существ разных видов, тогда мироздание получает что-то вроде ПТСР. Это серьёзное расстройство в определённой области вселенной, где случился ужас и массовое насилие. Если глобальные вымирания видов идут циклами, то здесь множественные смерти — искусственные, не естественные.

От этого стресса в мироздании что-то расстраивается. Точнее, оно множится или расслаивается. Дробится на то, что можно назвать «параллельными мирами». Некоторые мыслители в 80-х прошлого века стали употреблять термин «искажённый мир». Это такой мир, который может быть почти во всём похож на привычный нам, но кое-где можно заметить отличия, разницу, нестыковки, непопадание. То ли это, к примеру, большой игрушечный кролик в витрине, мимо которого ходишь каждый день, но с носом уже другого оттенка. То ли это почти фундаментальные перемены, которые не заметишь, пока не столкнёшься с ними нос к носу.

Возможно, из-за войны участок реальности отслоился в травматический искажённый мир. И здесь оказались мы и ещё огромное множество других людей, если не вообще все. Проблемы предыдущей реальности никуда не исчезли, просто видоизменились. Илиты такие же никчемные и опасные, бидло всё так же готово быть купленным для защиты интересов илит. Но всё происходит в параллельной действительности, где паразиты не умирают привычной смертью, а, допустим, рассыпаются, разбираются на сферические элементы. Здесь нет чего-то волшебного, нет телепатии, бессмертия, инопланетного разума и так далее. Но есть война, то затухающая, то вспыхивающая снова, есть напряжение, усталость, измотанность, неопределённость, память о жертвах и злодеяниях.

Может быть, таких слоёв в раненной реальности множество или их всего пара-тройка, а прежние, появлявшиеся на протяжении веков из-за войн — уже исчезли, растаяли, разрушились. Между искажёнными мирами нет никакой связи, есть только возможность субъективно их воображать, предчувствовать, догадываться о них. Это гигантские травматические сдвиги мироздания всё в той же самой толстой невидимой стреле времени. И здесь действуем мы, наша группа, трио Малевичи. Устраиваем разборки особей, распространяющих инфекцию разрушения жизни. Разбираем их на шарики, безвозвратно, раз уж тут это так работает.

Мы не одиноки, есть другие группы со схожими или иными задачами. Все они действуют независимо. Нам повезло: у нас почти нет финансовых или технических препятствий. Момента перехода в искажённый слой никто не замечает — это мы уже поняли. Всё вокруг не похоже на сон, но это и не наша прежняя, привычная действительность. В каждом действии, нами совершаемом, в каждом обстоятельстве, нас окружающем, есть что-то глубоко странное.

Если вся неживая, материально-полевая Вселенная существует ради небольшой по масштабам, непостижимой тайны жизни, то наша задача по наказанию, устранению агентов тупости и насильственного распада нам вполне ясна. Мир раздробился из-за травмы, мы сами в нём травмированы и, как фагоциты, уничтожаем источники повреждения.

Некогда думать про структуру и фундаментальные законы искажённой реальности. Её тоже могут разрушить, уничтожить, просто добить. Вдруг ей больше некуда расслаиваться и дробиться. Вдруг у неё есть свой предел. Это неизвестно. Как неизвестно и то, правда ли это мои мысли или всё это один из вариантов, созданных неким искусственным интеллектом — намеренно либо по причине сбоя.

* * *

Наш компьютерный гений, всемогущий Альрик, блондин почти двухметрового роста, похожий на актёра Миколу Гринько в молодости, вышел с нами на связь, когда мы были в аэропорту Вены. Он сообщил пока неофициальную новость: покровитель сенсея СС, жабоподобный босс сырьевого концерна, был арестован накануне своего дня рождения. Праздник, на котором мы собирались разобрать СС, отменялся. Хаос и дурная государственная суета вносили свои коррективы.

Аэропорт Швехат с его белым пластиком, стеклянными стенами, толпами, серыми низкими облаками навевал тоску. Арн под стать настроению читала книгу с названием «Третий медный генос: у Гесиода — Канта — Шопенгауэра — Майнлендера». Кум пытался избавиться от притянутых его обаянием болтливых итальянских туристов. Я успел побывать на встрече с нужным человеком на перроне у электричек САТ и просто дремал. Теперь у нас были паспорта, по которым Арна получила фамилию Кригериш, мне досталась Горм, а Кум стал Пугас.

В самолёте мы с Кумом играли в рэндзю, Арна спала беспокойным сном, почти дочитав книгу о философах-пессимистах. По прилёту выяснилось, что сенсей СС активизировался. Ему не сиделось в Штатах и в Эмиратах, он мелькал на невнятных официозных сборищах, делал идиотские заявления — о защите мира, экологии, поддержке армии, развитии кинобизнеса и упрочении каких-то никому неведомых связей с кем-то. Один телевизионный политинформатор подверг СС осторожной, но колкой критике. Покровителя вдруг арестовали, важная сходка отменилась. Не то чтобы над сенсеем сгущались тучи, но подул зловонный ветерок.

Мы решили взять его резиденцию хитрым штурмом. Отвлекающие ходы, дезинформация, неожиданная наглая атака, всё почти, как всегда. На подготовку ушло пять дней. Нанятых вспомогательных участников акции — семь человек. Прослушка, слежка, разведка Дрональдом. Наша микрокамера, установленная в столовой поп-звезды Ланалова, засняла, как недавно сенсей, «СиСи», приезжал ненадолго в гости к певцу. Сагель приглашал приятеля к себе, он устраивал что-то вроде сабантуя для узкого круга. Намекал, что Ланалов мог бы срубить деньжат, став лицом некой готовящейся социальной программы, в которую уже вписался СС. Звезда, пережившая вертолётное похищение и спасшаяся на дереве, всё ещё стрессовала, потому отказалась. Но сенсей сказал, что в любом случае в этот день будет его ждать и будет ему рад. Ланалов вряд ли приедет, зато прибудет Трио Малевичи. Только теперь это будут господа Кригериш, Горм и Пугас, участники хардкор коллектива «Take Care Of The Balls»¹.

Устроили бы мы сенсею разборку, если бы он, предположим, вдруг исправился? Конечно, да. Он успел наделать вредных дел, раскатившихся губительными волнами по миру. Для визита у нас был один день — это закрытый сабантуй СС у него дома, в загородном илитном посёлке. Дрональд уже разведал местность: коттеджная деревня Барвино, где среди высоченных зелёных и серых заборов располагалось жильё сенсея. Категорически безлюдные места, только авто снуют по шоссе. Нас интересовал широкий двухэтажный дом с квадратной башней. Архитектурный стиль — современный, хай-тек изба, такие можно встретить в Калифорнии. У хибары сенсея охранник только на входе, другой иногда бывает в самом доме. Видеонаблюдение минимальное, уныние и стагнация докатились и сюда.

Настал день Г (Главный). Мы выдвинулись порознь, чтобы встретиться в посёлке Горки-666, откуда доберёмся до Барвино. Другие наши транспорты отправились в невзрачное Чахотино, где будут ждать нас в месте М (Мост через небольшую речушку).

Наш Альрик сообщил, что сегодня у дома сенсея пусто, нет гостей, авто, нет никакого движения. Это было неожиданно и подозрительно, но играло нам на руку. Миновав бесконечные пятиметровые заборы, мы прибыли к дому СС. Действительно, никого не было, ворота закрыты. Камеры на заборе отсутствовали. Арна болгаркой спилила замок, и мы зашли во двор. Над козырьком входа в избу была видеокамера, но мы уже надели медицинские маски. Было почти тихо, в гараже, пристроенном сбоку дома, открыты ворота, там гудел крупный чёрный джип. Кум и я подбежали ко входу в коттедж, дверь там тоже была приоткрыта. Арн метнулась в гараж, заглянула во внедорожник. Через минуту двигатель умолк, а Арна подошла к нам, показывая ключи от машины.

— Вариант на отход, — сказала она.

Мы вошли в коттедж. Там нас тоже встретила тишина. Хайтек-обстановка даже ничем не пахла, всё было просторно, аккуратно, дегуманизированно. Где-то на втором этаже послышалась глухая возня. Арн быстро побежала по лестнице вверх, с микро-Узи с глушителем в руках. Мы осматривали пустые комнаты внизу.

— Сюда, скорее! — Арн кричала нам сверху.

Мы ринулись по ступенькам со своими сумками на спинах. Арна стояла, опустив оружие, и смотрела на что-то в кабинете. Это был кабинет — со столом, креслом, настольной лампой, картинами с лошадьми по стенам и совсем без книг. На полу, прислонившись спиной к пустому книжному шкафу, сидел Стефан Сагель в тёмно-зелёной китайской кунг-фу-блузе. На его шее болталась кислородная маска, подключённая к металлическому баллону, в руке он сжимал длинный аэрозольный баллончик.

— Oh, that`s sorted², — высоким голосом просипел сенсей, затем стал темнеть, буреть, крошиться и рассыпался кучей шариков. Одни шарики были ржавого цвета, другие — как мутное стекло. Мелкие сферы покатились по полу, огибая мебель и наши ноги.

— Козлина, не успели! — Арн замотала головой и пнула пустую кучку азиатской одежды.

— Смотрите, — я показал на установленный напротив стола штатив с включенным смартфоном. — Ещё пишет.

Видеозапись на телефоне показывала, как сенсей усаживается на пол и произносит короткую речь:

— Я полше не состоят себья. My children ненавидеть менья… I have a problem’s мои теньги. Fucking Interpol… I splashed out…³

Дальше шёл полубессвязный монолог, видимо, о неудачной сделке по торговле оружием и чьём-то предательстве. В конце СС вяло произнёс «ОМ», надел маску, открыл вентиль на баллоне и распылил на себя аэрозоль. Чуть погодя в кабинет вошла Арна, а затем мы.

«Oh, that`s sorted… Козлина, не успели!.. Смотрите, ещё пишет» — на этом запись заканчивалась. Арн положила смартфон себе в карман куртки. Мы помолчали.

— Заигрался с гамадрилами, — предположил Кум, — и по неосторожности нассал кому-то в суп.

— Или arm of America, — кивнула Арна.

Тут позвонил Альрик и взволнованно сказал, что к нашему местоположению стягивается спецназ, на выход у нас есть не больше десяти-пятнадцати минут. Но всё очень сложно. Он попытается использовать все шесть наших дронов для небольшой бомбёжки противника разрядными элементами.

— Заметили, что на нас ареалин и ареалон не подействовали? — спросил я своих, пока мы мчали по лестнице к выходу. — Это потому что мы из неискажённого мира.

Мы забежали в гараж. Быстро переоделись в полицейскую форму. Поставили на крышу джипа синюю мигалку. Через несколько минут Арна повела машину по двору, набирая скорость. Подпрыгнув на ухабе, внедорожник низко полетел и снёс забор из профнастила, подмяв его под себя. Чуть не перевернувшись на повороте, мы погнали по дороге в сторону Чахотино. Эйфории не было, хотя большое дело завершилось, пусть и странно. Надо было выбираться.

Сзади появились машины со спецназом. Над нами кружил вертолёт, просто преследовал. Наш джип начали обстреливать, метя по задним колёсам. Мы с Кумом высунулись в окна и глухо отплёвывались из заглушенных Узи. Альрик сообщил, что до моста осталось полтора километра, но туда едут несколько машин с другого края посёлка. Наши дроны бомбили электроснарядами головную машину спецназа. По дронам тоже палили из автоматов. Первое авто преследователей вильнуло и на скорости въехало в загон с большими мусорными баками. Раздался неприятный звук: нам прострелили задние колёса. Я и Кум, завидя впереди мост, бросили в окна четыре дымовые гранаты. Я вспомнил фразу Арн: «симка, усы и пара светошумовых». Светошумовая была одна, она тоже полетела в окно на дорогу.

Перед мостом была плоская площадка. Там нас ждали три наших фургона: жёлтый, алый и синий. Каждый под завязку начинён баллонами с ареалином и ареалоном-8. Мы успели раньше всех. Альрик дистанционно завёл движки во всех трёх машинах. Мы подожгли джип почившего сенсея СС и забрались в центральный, алый фургон.

— Всё будет хорошо, — выдохнул я.

— Было круто, — сказал Кум.

— Это ещё не конец, — ответила Арн, беря в руки мегафон.

Из дыма показались машины спецназа. С другой стороны подъехала полиция и пара чёрных авто. За нами была река и мост на ремонте. Если бы не мы, день, наверное, был бы тихим и обыкновенным. Сверху тарахтел вертолёт.

Не дав окружившим нас первыми использовать матюгальник, Арна чётко прокричала в мегафон:

— Граждане паразиты! Внимание, наши фургоны и местность по периметру заминированы CL-20⁴! Дёрнетесь — и всё взлетит на воздух! Стойте и ждите дальнейших распоряжений!

Они уже вызвали подмогу. За нашей спиной блестели баллоны с газом и аэрозолем, все вентили были соединены в систему. Мы переглянулись. Кум ослепительно улыбался. Арн держала наготове флягу с коньяком. Я сжимал в руке портативный пульт.

* * *

За неделю до начала описываемых событий.

Тихий вечер. На подоконнике полосатый котёнок охотится за своим хвостом. Если он упадёт, то приземлится на заранее разложенные на полу подушки. Я на планшете листаю наши фотографии.

Вот я, Арна и Кум сидим у костра на берегу Сдолы. Над нами в ветках дерева застрял расписной воздушный змей.

Вот мы в кабинке фуникулёра поднимаемся на холм Монмартр. С нами 10-летняя девочка, это дочь Кума, с которой он наконец увиделся после года разлуки. Мы там же, на смотровой площадке, за нами тучи фиолетовыми слоями. Мы возле станции метро Abbesses кормим уличного пса.

Вот мы дурачимся в воде на пляже Ланжерон.

Вот мы на уличной выставке живописи, смеёмся и выставляем вперёд руки, потому что в нас летят голуби.

Вот Арна, разбирающая в мастерской какое-то замысловатое оборудование.

Вот Кум машет рукой с гидроцикла у речной пристани.

Вот мы поём в обнимку на моём дне рождения.

Вот Арн и Кум смотрят в вагонное окно на закат, а я с камерой отражаюсь в стекле рядом с ними.

лето 2023