Худобне чаклунство

Луч солнечного света на стеклянном изгибе создавал маленькое и яркое волшебство, как будто не было никаких 150 миллионов километров пути и потерь энергии, как будто ослепительное вулканическое пятнышко рождалось прямо здесь и сейчас, само из себя. Можно было смотреть на это сияющее чудо долго, прожигая сетчатку, забывая обо всём, забывая о себе, но локальный, фантастический, переливающийся мир был однообразен, и в нём становилось скучно. Поэтому мы сосредоточились на содержимом бутылки, а оно поддерживало плавность и комфорт нашей беседы.

Содержимое заключалось в полулитровой бутыли белого стекла, стоявшей на столе в компании блюдца с веером ломтиков бюджетного сыра. На бутылочном стекле была интересная этикетка, судя по всему, из золотых 70-х прошлого памятного века. Она прекрасно сохранилась, не обтрепалась, не выгорела. Всё её бумажное поле занимала условно, но узнаваемо исполненная в пяти-шести цветах сценка: вдали небо, ближе тополя, ещё ближе хаты с соломенными крышами, совсем близко — идёт по просёлочной дороге стройная девушка с длинной чёрной косой, в белой сорочке и красной юбке с поясом, за ней следует большая корова, белая с рыжими округлыми пятнами, напоминающими осенние континенты в молочном океане, за коровой поспевает мелкий, чёрный, беззаботный пёс с колечком-хвостом. Ровными, строгими и приятными буквами золотая надпись «ПОЛИНIВКА». И хотя полыни на картинке не видно, там, в отдалении, у хат, где-то в тени она есть, мягкая, рослая, крепкая и убийственно горькая. Крохотный текст сообщает: «Золотоніський лікеро-горілчаний завод», «0,5 л», «30°». На кольеретке загадочный символ: копытный человек с рогами, явно Фавн, придерживает большой щит, на котором изображено колесо, имеющее вместо спиц факелы и ключи.

Не являясь большим поклонником алкоголя, я всё же наслаждался этим коричного оттенка напитком, его мягкостью, его удивительным эффектом — после каждого глотка в области солнечного сплетения происходил нежный взрыв приятной теплоты. От полынной настойки остался только сосуд с редкой коллекционной этикеткой, но новое содержимое шло замечательно, организм расслаблялся, беседа с недавним знакомым текла плавно и поэтому я пил медленно, ценя общий поток и отмеряя мудрыми паузами скромное удовольствие от общения. Мы сидели в просторной кухне с деревянной мебелью и большим окном, не телефоне играло интернет-радио, IDM-подборка, станция с эмбиентом, треки этого, 2023 года, на минимальной громкости, так что были слышны только едва различимые простые и приятные, неспешные гармонии. Нам не нужны были пошлые тосты, и я после очередного медленного глотка счёл необходимым сделать комплимент продукту.

— Отличный коньяк, замечательный.

— Согласен. Моя знакомая делает. Раньше занималась самогоном, очень успешно. После раздобыла коньячную эссенцию, улучшила технологию и вот.

— Ты что-то говорил про помещение.

— Да, так вот, помещение. Неплохой компактный кинотеатр, где-то на 150 мест, затерянный в жилом массиве, не отдельный, а прилепленный к многоэтажке. Бывший, теперь пустующий. Пошли они его смотреть. Этот деятель огляделся, издал несколько резких звуков и говорит, мол, какая хорошая акустика, слышно не то что вскрик, а даже всхлип, идеально для съёмок бдсм-видео да и клуб соответствующий можно обустроить. Никакого траха, только плётки, оковы и всякие телесные наказания, на изысканном стиле. Никаких смазливых тёлок, только опытные тётки, искушённые бурёнки, как бы обратная сторона эйджизма. А наш Александр Артурович ему — да, акустика что надо, и помещение это уже на балансе культурного фонда, так что быть здесь нашему театральному детищу, извините. Так и получилось, что теперь там наш театр.

— А как называется театр?

— До недавних пор это были «САНИ», вроде как «студия актёрского непрофессионального искусства», но это в шутку, у нас же режиссёр Александр Артурович, а администратор Сан Саныч, они отцы-основатели, отсюда и Сани. Но сейчас все думают над новым названием, нужно что-то посерьёзнее.

— Это что-то вроде народного театра или как?

— Вроде того. Выросло всё из художественной самодеятельности. Но в сравнении с советскими народными театрами мы совсем самопальные, «любительские опыты», как сказал один проверяющий из администрации. Зато теперь у нас будет как бы частное предприятие, но пока не совсем коммерческое. Все мы актёры-любители, непрофессионалы, все где-то работают, а вместе нас начал собирать Артурыч года три назад. Нашим статусом занимается Сан Саныч, уже практически готова автономная некоммерческая организация, так, кажется, юридически это называется. Можем скоро начать гастролировать, своё у себя в зале показывать, приглашать в спектакли других актёров, в том числе профессиональных.

— Ясно. По всем признакам это хобби, увлечение, но мне кажется, что душа у тебя лежит в этом направлении определённо.

— Так оно и есть. Артурыч умеет зажечь идеей и перспективой. Да и голова у него на месте. Интересно мыслит, неожиданный материал выбирает, свои цирковые штучки на сцену привносит, всем это нравится. Он цирковое окончил когда-то, но в цирке ему скучно, в обычном театре тесно, поэтому его интересует авангардная, экспериментальная постановка. Если дело пойдёт, может, брошу офис в своём Водоканале, надоело уже.

— А сейчас что-то готовите к показу?

— Да, это будет дебют полноценный, потому что раньше мы тренировались, этюды всякие ставили, руку набивали, в общем. Всё, что мы делали, видели только друзья наши, самый узкий круг. Новая постановка будет современная, с политикой, острая, эксцентричная.

— Уже есть название?

— Есть, но Артурыч суеверный, говорит, пока на афишах этого не появится, никому не рассказывать о названии. Так что это профессиональный секрет. А ты пошёл бы в современный непрофессиональный театр?

— Думаю, теперь пошёл бы. Я давно не был в театре, да и раньше как-то не часто захаживал, крайне редко даже. Не сросталось у меня с таким досугом. Кино привычнее. Но если спектакль современный, эксцентричный — как минимум интригует. А что вы там о современности ретранслируете? Она же неохватная. Или прямо цайтгайст пробуете ухватить?

— Именно, пробуем цайтгайст выхватить. Я вот репетирую одну из ролей, у нас каждый актёр в этой постановке занят сразу в нескольких. Короче говоря, я могу тебе сейчас кусок прочитать. Это из старой речи Ельцина, когда он с историческим визитом был в Америке. Его выступление в Конгрессе, кусок оттуда.

— Это, кажется, 1992 год. Я тогда в лотерею прилично выиграл, потому и запомнилось, а потом эти деньги обесценились, что по сути отражает судьбу бывших советских республик на какой-то период. Да, давай, прочти. Телефон я выключу.

— Спич старый, а сейчас слушается просто фантастически, прямо нонсенс. И это в спектакле будет обыграно… Сейчас… Вот, я там произношу эту речь и по ходу дела вставляю ремарки от себя, как если бы Ельцин читал написанное спичрайтером и бубнил себе под нос свои соображения.

— Ух ты.

— Так, начну. Ремарки буду выделять специальной интонацией, с ними я пока импровизирую… Поехали: «Я имею высокую честь выступить здесь, в Конгрессе великой и свободной страны, как впервые за тысячелетнюю историю России всенародно избранный президент, как гражданин великой державы, сделавшей свой выбор в пользу свободы и демократии. Эт хорошо, машштабно… Долгие годы наши государства представляли собой два полюса, две крайние противоположности. Нас хотели сделать непримиримыми врагами. И это самым трагическим образом отражалось на судьбе человечества. Мир сотрясали штормы и конфронтации. Он был близок к тому, чтобы взорваться, умереть и не воскреснуть. Теперь этот дьявольский сценарий уходит в прошлое. Разум одерживает верх в борьбе с безумием. Завершился период, когда Америка и Россия держали друг друга под прицелом и в любой момент были готовы нажать на спусковой крючок. А ведь правда, было такое дело, помним, куда оно всё катилось… Вспоминая известный американский фильм „На следующий день“, сегодня можно сказать: „Следующий день будет мирным“. Не знаю, не смотрел, рассказал бы кто, что ли… В этом дне будет меньше страха и больше надежды на счастье наших детей. Мир может вздохнуть спокойно. Коммунистический идол, который сеял повсюду на земле социальную рознь, вражду и беспримерную жестокость, который наводил страх на человеческое сообщество, рухнул. Рухнул навсегда. И я здесь для того, чтобы заверить вас: на нашей земле мы не дадим ему воскреснуть. Идол, ишь ты, а ты поди попробуй его закопай. Он-то рухнул, но он же лежит, валяется на всеобщем обозрении. Не могут все за один день из коммунистов сделаться демократами. И мумиё это на площади, мощи эти. Все, кто эти останки боготворят, все эти двуличные мерзавцы уже считают меня предателем… Я горжусь тем, что российский народ нашёл в себе силы и сумел сбросить с плеч тяжёлую махину тоталитарной системы. Я горжусь тем, что говорю здесь от имени великого народа, который вновь обретает своё достоинство. Россия окончательно сделала выбор в пользу цивилизации, здравого смысла, общечеловеческого опыта. Эт красиво, мощщна… Убеждён, что наш народ обязательно осилит этот нелёгкий путь. Нет в мире народа, которому был бы вреден воздух свободы. И это правило не имеет исключений. Хотя по Сибири у нас бункеров с ядеркой хватит лет на сто вперёд. Свобода должна быть с кулаками. И с ломом, понимаешь… Свобода раскрепощает ум, питает оригинальные дерзкие идеи и концепции, но не обеспечивает немедленно процветание, не наделяет каждого счастьем и благополучием. Это особенно важно помнить политикам — самые благородные устремления неизбежно будут отброшены и преданы забвению, если не найдут прямого продолжения в повседневной черновой работе. Наш опыт последних лет ярко подтверждает это. Да уж, сказано ярко, было б только сделано… Свободу не обмануть! Не может существовать демократия и тоталитарная государственная система структур. Не может сосуществовать рыночная экономика и возможность командовать всем и вся. Не может сосуществовать плюралистическое по своей природе гражданское общество и коммунистическая нетерпимость к инакомыслию. Конечно, не может. Только б вся телега не развалилась на ходу от перепада давления… А американские товарищи зорко бдят, понимаешь… Граждане России защитили свою свободу и не допустили, чтобы 75-летний кошмар повторился вновь. С этой высокой трибуны я хотел бы выразить искреннюю благодарность и признательность президенту США г-ну Джоржу Бушу, американскому народу за неоценимую моральную поддержку правого дела российского народа в тот период… Моральная поддержка, д-да уж, может как-то по-другому надо было завернуть? Ладно, мы же прорубываем окно за океан, а не хрен собачий… Россия на своём опыте убедилась: любое промедление в укреплении свободы и демократии может отбросить общество далеко назад. Сегодня для нас как никогда актуален зловещий урок прошлого: именно в разрушенной стране с обескровленной экономикой большевизм сумел создать тоталитарный режим — гигантскую военную машину, запустить ненасытный ВПК. Это не должно повториться. Вот почему задача задач для России сегодня — это проведение экономических и политических реформ. Да, советскую армию кромсать предстоит — дело нешуточное. Но у нас все козыри на руках, пусть попробует кто заикнуться. Всё равно загребём себе всё вооружение по праву сильного, Грачёв разберётся… Мы чувствуем колоссальную ответственность за успех наших преобразований не только перед российским народом, но и перед гражданами США, перед всем человечеством. Сегодня свобода Америки защищается в России. О как! Ну, чудо-писарь! Мастак… Сегодня судьбы ядерного оружия и российских реформ, призванных навсегда устранить возможность тоталитарной диктатуры в России, оказались столь драматически связаны. Заявляю вам: у нас есть твёрдая решимость и политическая воля идти вперёд, и мы доказали это на деле, и именно Россия покончила с имперской политикой и признала первой независимость республик Прибалтики. Россия была в числе основателей СНГ, которое преградило путь к неконтролируемому распаду бывшей империи, отвело опасность всеобщей межнациональной бойни… Точно, тоталитарную империю отменим, идола коммунистического спрячем, но если кто нахально сунется из бывших, можем та-а-ак врезать. Берите суверенитета столько, понимаешь, сколько вы его сможете проглотить… История представляет нам шанс воплотить в жизнь мечту президента Вильсона — сделать мир безопасным для демократии. Ну, это словеса… Вступая в мировое сообщество, мы хотим сохранить свою индивидуальность, особенности своего характера, свою историю, развить культуру, укрепить духовные устои народа. Нам близко предостережение великого русского философа Бердяева: „Отрицание России во имя человечества — есть ограбление человечества“. Кр-расивые словеса, Бердяев этот, краснобай… Не навязывать и принуждать, а щедро делиться, обмениваться опытом, духовными ценностями, душевным теплом — вот фундаментальный принцип новой России. Хорошо, душшевно… Российско-американский диалог пережил не один драматический момент, но народы России и Америки никогда не воевали друг с другом. Даже в самые чёрные периоды наша любовь была сильнее нашей ненависти. Уж любовь-то зла… Многое пережито, многое переосмыслено. И вот сейчас хотел бы закончить своё выступление словами из песни американского композитора российского происхождения Ирвинга Берлина: „Господи, благослови Америку!“  Ишь ты, мастер, понимаешь, пера! А идею эту с „благослови“ я ему подал для финала… Может быть, посчитают, что я пресмыкаться вздумал. Руцкой этот, то друг ситный, а то как змей. Понятно, что он в Союзе был герой, величина, а на свободе про него и забыть могут быстро, и в маразм сползёт досрочно… Разоружение ядреное ещё это, хворост бери да лес на костёр не пусти… А чистку генеральную я им раскатаю, понимаешь, и никого спрашивать не буду, тех же американцев…»

Пока мой собеседник читал и импровизировал, я удивился, насколько он преобразился. Челюсть оттянулась вниз, рот приобрёл квадратные очертания, губы как-то по особенному складывались, оттопыривались и растягивались, глаза сузились и хотя нос был совсем не похож на оригинал, это не замечалось — передо мной сидел покойный президент Ельцин. Голос был почти один в один. Какой, оказывается, пародийный талант скрывается в обычных с виду офисных сотрудниках Водоканалов. Тем временем мой новый знакомый, чуть хлебнув домашнего коньяка, продолжал (он даже поджал большой и указательный пальцы на левой руке):

— …а он в Форосе своём закупорился, трезвенник…как же, арестован, хрена с два!.. нет, много образованных, умных, дельных людей в России, но… мышей они не ловят… вот в Киеве профессор этот, вот голова, вот он мир перевернёт, как мячик теннисный… ка-а-ак врежжет!.. А я бывало с утра стакан себе налью, чтобы чётче представлять, куда страну катят эти раздолбаи. Так вот выпьешь, понимаешь, и всё равно ничего не понимаешь… А он, понимаешь, Геннадий мой, весьма драгоценный друг и вдруг такую херню… А не из кого было… А потому что плесень в секретариате по самое… А-а-а вдоль по пииитерскооой!…

— Валера, всё нормально с тобой? — я наклонился через стол поближе к нему и посмотрел в его сузившиеся до щелей глаза.

— Увлёкся, — выдохнул он, моментально превратившись в прежнего себя. — Иногда не контролирую импровизацию.

— Ну, у тебя настоящий актёрский дар, скажу тебе честно. Особенно пьяное помутнение было очень достоверным и выразительным. Я даже забеспокоился.

— Спасибо. Извини, что перегнул. Хотелось попробовать чуть дальше зайти. Там в этой сцене, в конце, меня под руки уводят. А в следующей я долго не выхожу из самолёта.

— Круто. Давай теперь, раз так, тост. За искусство!

— За искусство!

— А в тебе всегда была эта наклонность к актёрству? Просто интересно, не такое уж частое явление.

— Ну, наверное, с детства. Меня, младшеклассника, несколько раз отправляли к родственникам в деревню, на каникулы. Это в Винницкой области. Обитал я там с бабкой и дедом, иногда приезжали дядьки с тётками. С местными детьми я не общался, у них была своя компания, своя жизнь. И я со скуки смотрел телевизор, особенно мне нравились советские моноспектакли, где играет один актёр, что-то типа нынешнего стендапа высокохудожественного. Помню Ираклий Андронников, Евгений Лебедев «История лошади» по «Холстомеру» Толстого или даже монологи Райкина… И я пытался повторять за ними, пробовал так же говорить, двигаться. Взрослым не показывал, стеснялся. И после, в следующие годы ни с кем этим не делился. Просто иногда разыгрывал сценки без зрителей, пародировал кого-то. В таком духе. А с Артурычем познакомился случайно и так попал в нашу студию, в «САНИ». Поначалу нас всего было около десяти актёров.

— Интересно. Слушай, а ты сказал, что деревня твоя каникулярная была в Винницкой области. Я же тоже три или четыре лета в тех краях провёл, тоже на каникулах, тоже у бабки с дедом. Приблизительно в то же время, раз мы одногодки. Как твоё село называлось?

— Лавiвка.

— Вот так да! А моё — Липiвка. Это один район, пешком можно было за три-четыре часа дойти, а на велике или на телеге — вообще пустяковое расстояние.

— Надо же, совпадение. Удивительно, конечно. Это же те места, где неподалёку находилась ставка Гитлера в войну.

— Точно, «Вервольф» называлась. Там вроде бы сейчас что-то типа музея-заповедника.

— Да, был целый комплекс с несколькими бетонными бункерами. Их немцы взорвали при отступлении.

— Гитлер туда трижды приезжал, иногда надолго. Важные приказы там подписывал, например, как удержать Донбасс, в 43-м году. А через три месяца «Вервольфа» ликвидировали, с концами… Вообще, конечно, эти исторические спирали и повторы… Нечто особенное. Судьба Донбасса, бункеры эти с трёхметровыми стенами и подземными этажами, которые обожают сооружать диктаторы.

— Леса там старые, дремучие, помню.

— Ох, леса там сказочные, детские впечатления от них у меня самые сильные.

— Мне, малому, в лесу было страшновато, даже с дедом и местными парнями. Что-то есть там такое…

— Конечно есть, Валера. Ты разве не слышал истории ходили про тамошнего колдуна? Прямо где-то в том районе обитавшего — Лавiвка, Липiвка, Стадниця… В советское время, представь себе, колдун.

— Как-то не помню такого.

Странное ощущение, когда от лёгкого хмеля, от неторопливой беседы, не имеющей особой цели, от неожиданного перевоплощения собеседника, от солнечного луча, зажёгшего бутылочное стекло пробуждаются, казалось, забытые детские воспоминания, которые были надёжно похоронены под пластами бытового, грузного опыта и которые сами были туманно-хмельными, никуда не спешащими, бесцельными, готовыми превратиться во что-то другое, сверкающими загадочным блеском. Я стал вспоминать и рассказывать:

— Я сам колдуна не видел, но услышал о нём от своего дяди, приехавшего на малую родину в отпуск. О колдуне время от времени рассказывали друг другу местные, особенно женщины и дети. Но это была обрывочная информация, похожая на страшилки, только не страшные, а такие — типа иронического абсурда. А дядя сказал, что колдун — не мифический персонаж, а настоящий, реальный человек. Забыл, как звали его… Напрочь вылетело из памяти. По описаниям — сельский мужичок неопределённого возраста, не старый, не молодой. Жил где-то отдельно от всех, на заброшенном хуторе. Хозяйство какое-то вёл, видимо. Иногда, в крайне редких случаях, помогал деревенским с лечением тяжёлых болезней. Считалось, что он разбирается в знахарских, травнических делах… Коз он вроде бы держал. Говорили, что часто видели его с козой. Хотя в той местности больше держат коров. Вот с коровами и связан тот случай, о котором дядя рассказал. История дичайшая, я раз её услышал и, оказывается, забыть невозможно, хотя я даже не был свидетелем тех событий.

— Ого, продолжай.

— Ну, вот. Был, наверное, год 79-й, может, 80-й. Чтобы были яснее обстоятельства, быстро обрисую своего уже покойного дядю. Было ему в тот момент 30, что ли, лет. Отслужил в армии, работал в городе шофёром, обычный, адекватный дядька. Мог выпить в компании, но к алкоголю равнодушный был, это у нас семейное… И он тем летом оказался очевидцем случая с колдуном. Там ещё свидетелей было человек пятнадцать, а то и больше. Помню его изменившееся лицо, когда он дома рассказывал, что увидел. А он интересовался немного экстрасенсами, всяким паранормальным, тогда была очередная волна моды на эти вещи, всё подпольно, конечно. Но дядя не верил в телекинез, экстрасенсорику и прочее. Скорее он со скепсисом изучал такие случаи, может быть, втайне надеялся — а вдруг где-то выстрелит что-то настоящее, выходящее за рамки привычного. В общем, это наивное время было, социализм, компартия, колхоз сеет и жнёт, в колдунов разве старые бабки верили. Кстати, в этом селе и церкви не было, только руины старой, деревянной, её позже посчитали памятником зодчества… Ну, вот. Дядя явно был в состоянии, близком к лёгкому шоку. Мне это было очень необычно, и я запомнил чётко все его слова, как будто сам там был — в голове даже свои картинки образовались и так и остались как ложное воспоминание.

— Интригуешь!

— Всё, рассказываю сам случай. Колдуна по каким-то причинам местные стали шантажировать, чтобы показал им, на что способен. Фокус им вдруг приспичило увидеть, чудо, магию. Пусть этот бобыль, на колхоз забивший, подтвердит свою репутацию. Может быть, шантаж заключался в каких-то справках из сельсовета или милиции, колдун же был асоциальным элементом. Словом, довели его, он долго упирался, а потом психанул и согласился. Сказал всем, чтобы назавтра ждали его в поле, за лесом, у родника и чтобы привели пару взрослых коров. Если скотину не приведут, ничего не состоится, такое жёсткое условие поставил.

— Та-а-ак…

— Ещё колдун сказал, что не просто так ведьмачить будет, много чести, но с пользой общей, чтобы приплод у скотины был лучше. Кстати, в Липiвке в то лето жили студенты, у них была этнографическая практика, песни местные записывали, обряды, всякий фольклор. Вот они, вроде бы, тоже в том поле оказались тогда, не упустили такой шикарный случай. Только что-то о сельской такой ворожбе нигде никто особо не слышал, хотя тема на диссертацию потянула бы… Ладно, дальше дядя мой рассказал, что видел собственными глазами, хотя для проформы предположил массовый гипноз, но сам в это не верил. Заметно было, что наблюдал он нечто экстраординарное, не вписывающееся в обыденную реальность.

— Итак?

— Итак, собрались все в этом месте, у родника, в поле за лесом. Небольшая толпа, привели двух взрослых коров, не побоялись. Через какое-то время пришёл колдун. Был он злой. Понятно — ни с того, ни с сего решили шапито устроить, цирк с конями, точнее, с коровами… Колдун сначала подошёл к коровам, поставил их задами к толпе, сам стал у их морд и что-то нашёптывал им в уши, гладил по лбам. Долго общался со скотиной, после обошёл животных и стал между ними и публикой. И толкнул короткую и зловещую речь, что-то про далёкое будущее, толком никто ничего не понял. Говорил он всегда на суржике, потому что сам был не из местных, давно приехал сюда откуда-то. Сказал он всё, что накипело, плюнул с досадой, развернулся, подошёл к одной из коров и влез ей в зад.

— Как это, погоди?

— Так, залез в коровью задницу. Дядя говорил, в задницу, а может пониже, но факт в том, что ввинтился он в скотину, как шуруп, весь целиком, без остатка. Ушёл туда полностью, в несколько приёмов, очень быстро. Все, кто там присутствовал, остолбенели, глаза у них на лоб полезли. А коровы, как по команде, обе ринулись прочь по полю и ускакали. Параллельно друг другу удалились к горизонту… Их долго потом искали. Это же не курица, большие деньги. Одну корову, в которую колдун не внедрился, обнаружили потом на окраине леса в соседнем районе. Её волки задрали. А другую, флагманскую, в которой ведьмак ускакал, так и не нашли…

— Ничего себе история. Похоже на байку или на страшилку.

— Ну, у меня нет оснований не верить дяде. Никогда не забуду выражение его лица, этот ошалевший взгляд. Да и разговоров по селу тогда пошло много, на целый месяц. Вряд ли у местных был массовый психоз, не такие там люди живут. Они работящие, прагматичные, ни в Бога не верят, ни в советскую власть с чёртом.

— Да уж…

— Я где-то читал, что скотоводческая магия — одна из самых древних у людей. В доисторические эпохи об этом искусстве ходили легенды. Так приручали скот и домашних животных. Худобне чаклунство … Кстати! Чуть ли не в тот же день, когда чародей влез в корову, в Днепропетровской области в небе столкнулись два пассажирских самолёта, два здоровенных Ту-134. Погибли 178 человек, среди них узбекская футбольная команда «Пахтакор», такую пропажу не скроешь.

— Правда, дикая история… Наш алкоголь закончился. Может, продолжим?

— Ну, это идти куда-то придётся. Да и смешивать что-то с таким классным напитком неохота.

— Зачем? У меня с собой ещё есть. Правда, объём чуть меньше.

— То, что надо.

* * *

В Институте искусствоведения, фольклористики и этнологии им. М. Ф. Рыльского НАН Украины, в архивах Отдела архивных научных фондов, рукописей и фонозаписей есть старая запись на бобине с магнитной лентой. На ней бирка «Фольклорно-етнографічні матеріали, студ. эксп., 1979 р., Вінницька обл.» и пятизначный номер с буквенным кодом. Сопроводительных документов и сопутствующих письменных материалов к этой плёнке не сохранилось.

Запись на внешний микрофон переносного катушечного магнитофона «Мрiя» оставляет желать лучшего качества. Но сквозь шуршание помех, захлёстывающие удары ветра, эрозивный гул времени можно услышать всё, что нужно: птичий свист, человеческие голоса, протяжное мычание коровы и один особенный, громкий голос с необычным тембром, раздающийся как бы с натугой и порыкиванием.

« — Шо ви ото прийшли! Шо ви ото зібралися, як стадо тупе! Цiкаво вам хвокусiв отiх подивитися матьйого. Роботи вам немає, а нудьгувати не мона, так? Фатiт придурюваця вже… Худобу привели тож гаразд, слухайте, коли в самiх мізків не вистачає. Говорю вам це, щоб ви поняли, бляха, що треба клепку в головi своїй мати. Бо ви старi будете тодi вже, якщо доживете, а дiти вашi i онуки будуть дорослі i побачите всi, шо буде бійня. Бійня буде така, шо гiрша за попередню з німцями! Бо прийде братерський народ з болот, буде палити ваші хати, вбивати вас, руйнувати усе геть! Чуєте? Щоб тільки ви пiдкорилися та погодилися з ними. Щоб розбійнику винесли своє все i з ним у крові забруднились! Iнакше вони мiста, села вашi будуть стирати геть, а вас до сварки доведуть! Чуєте мене? Не в раю ви живете, не розслаблюйтесь! Зараз не думаєте, а тодi пізно буде, нащадки вашi за голову вхопляться, а щоб ви скисли! Тож вчиться, готуйтеся до гіршого матьйого! Майте вдома сокиру, а у головi розум, щоб вчені у вас були i хлопцi з гарматою. А не тiльки про гiрку, бараболю та дiвок думати, та в слоїк тi купюри ховати свої! Бо отак раз прокинетеся, а у вас спитають — эй ти, как мнє прайтi в камендатуру? I не думайте, шо за вас якийсь прохвесор чи адмірал все зробить. Майте звичку вчитися постiйно та дивіться, шо там де комунякi тi досi гніздяться робиться!

(слышно тоскливое мычание)

Зараз, зараз, моя хороша… А вам отi чудєса хвокусы бляха нічого більше не турбує! Дайте ладу собi або пiдсрачника! Завжди майте план у головi! А якщо мої слова вам не до вподоби, то йдіть у дупу!

(слышны голоса, шум)

— Ти бач, шо вiн робе?!
— Ох ти бляха!
— Отакої.
— Господи ти мiй боже!

(слышен удаляющийся топот копыт)

— Чуєш, ти все записав? Скільки плівки залишило…»

сентябрь 2023